Вильям Козлов - Витька с Чапаевской улицы

– Полундра!

Три храбрых разбойника что было духу припустили ни мостовой. А позади них громко топал артист и кричал на всю улицу:

– Куда же вы?! Куда, куда вы удалились?..

* * *

В последний раз хлопнула тяжелая дверь дежурного гастронома, и уборщица набросила крючок. Из магазина вышла девочка лет тринадцати в коротком платье и белых босоножках. В руке – вместительная продуктовая сумка. Девочка легко сбежала вниз по ступенькам и зашагала по тротуару. У старой часовни она свернула на тропинку.

Из-за кустов вышли трое в масках. Луна освещала утоптанную дорожку, мохнатые, неподвижные ветви.

– Что у тебя в сумке? – спросил Гошка. Маска у него помята: отверстие для носа соединилось с отверстием для рта.

– Булки, – шепотом ответила девчонка, с радостным изумлением глядя на грабителей.

– А пирожные есть? – спросил Саша Ладонщиков, грозно тараща глаза из крестообразной прорези.

– Есть конфеты «Раковая шейка», – охотно сообщила девчонка.

– Мои любимые, – ликующим голосом сказал Ладонщиков.

– А деньги? – басом спросил Гошка.

– Три рубля, – сказала девчонка. Глаза у нее возбужденно блестели. В волосах белая лента.

– Давай выкладывай! – потребовал Гошка.

– Вы воры, да? – спросила девчонка.

– Мы шайка «Черный крест». – с гордостью сообщил Саша.

– Трепач! – сказал Гошка.

– У вас есть наган? – спросила девчонка. Она все еще говорила шепотом.

– А это что? – Гошка покрутил перед носом оловянным пугачем со сломанным курком.

– Он стреляет?

– Бабахнет – дырка насквозь!

– Выпали, пожалуйста! – попросила девчонка. – Здесь никого сейчас нет...

– Хватит болтать, – оборвал Гошка. – Отдавай сумку и деньги...

– И «Раковую шейку» тоже, – ввернул Саша. Девчонка послушно достала из большой белой сумки три французских булки, кулек с конфетами и маленький кошелек с кнопкой.

– Сумку не отдам, – твердо сказала она. – За сумку тетя мне голову оторвет...

– Вы слышали, она не отдаст сумку!.. – ухмыльнулся Гошка.

– Зачем нам лишняя улика? – подал голос Витька. – Все равно ведь выбросим.

– Ну, вот видите, – обрадовалась девчонка. – Эта сумка приметная...

– Черт с ней, с сумкой, – подумав, согласился Гошка. Он сунул каждому по булке, а кошелек положил в карман. Конфеты забрал Саша.

– Скажи спасибо, что жива осталась, – на прощанье сказал он.

– А платье? – спросила девочка. – Вы его разве не возьмете?

– Это еще зачем? – удивился Гошка.

– Оно совсем новое. Ни разу не стиранное.

– Какие-то люди нам попадаются ненормальные... – пробурчал Гошка.

– Платья мы не берем, – заявил Сашка и запихнул в рот конфету.

Не прошли они и пяти шагов, как девчонка окликнула:

– Я совсем забыла... В сумке еще есть мелочь! Подбежала и протянула Витьке Грохотову несколько белых монет. Тот отскочил в сторону и засунул руки в карманы.

Тогда она отдала мелочь Гошке.

– Ты что, дурочка? – спросил он, но деньги взял.

– Я не дурочка. У меня ни одной плохой отметки нет, – обиделась девчонка. – Просто я в первый раз вижу живых воров.

Гошка крякнул и не нашелся, что ответить. Витька покачал головой и решительно зашагал прочь, а Саша Ладонщиков сказал:

– Какие мы воры? "Мы бандиты... Погляди, какой у меня нож!

Он достал из-за пояса тонкий длинный нож, которым мать режет по праздникам пироги.

– Знаешь, сколько я человек зарезал? – скрежеща зубами, сказал Саша. Двадцать! Нет, двадцать три с половиной... Одного не дорезал.

– Вот это да! – поверила девчонка. – И они кричали?

– Кто кричал? – не понял Саша.

– Жертвы...

– Даже не пикнули. Раз – и лапки кверху!

– Он острый?

– Бумагу на лету режет.

Девчонка вздохнула и, с опаской глядя на нож, протянула Ладонщикову тоненькую руку.

– Зарежь меня, пожалуйста, немножко, – попросила она. – А то тетя не поверит, что на меня воры напали... То есть бандиты.

Саша спрятал нож и попятился.

– Я не умею немножко... – сказал он. – Только наповал.

– Не пугай, – не выдержал Витька, – ребенок заикаться будет...

– Насмерть – пожалуйста, это мне раз плюнуть.

– Ты идешь, наконец, убийца, или нет? – разозлился Гошка.

– На мокрое дело идем, – понизив голос, сообщил девчонке Сашка.

– На мокрое? – удивилась та. – А что это такое!

– Кончай травить... мокрица! – усмехнулся Витька.

– Можешь свечку поставить за упокой их душ, – не мог остановиться Сашка. Ему очень нравилось с девчонкой разговаривать.

– Можно, я с вами? Я только посмотрю...

– Детям до шестнадцати лет не разрешается, – ухмыльнулся Сашка.

– Я сейчас кричать буду, – сообщила девчонка.

– Раньше надо было, – сказал Витька – он ожидал в сторонке.

– Ладно, кричи, – разрешил Ладонщиков. – Теперь можно.

Девчонка поставила сумку на землю и, присев, заорала на всю улицу таким пронзительным голосом, что мальчишки вздрогнули. Поблизости хлопнула дверь, вторая, послышались голоса, по мостовой затопали тяжелые сапоги. А в сапогах в такую жару мог быть только постовой милиционер.

Грабители мчались по узкой тропинке вдоль огородов, а душераздирающий крик преследовал их по пятам. Сашка за что-то зацепился и располосовал одну штанину чуть ли не пополам. «Мамка убьет», – пробормотал он на ходу. В крик вплелся длинный милицейский свисток. Гошка – он бежал впереди налетел на дерево и остановился. Чертыхаясь, стал щупать шишку на лбу.

– Какие дураки на дорогах деревья сажают? – пробурчал он.

– Чего встал? – ткнул его кулаком в спину Сашка. – Сцапают ведь!

Позади все явственнее был слышен топот, голоса. Увидев прямо перед собой сколоченную из досок уборную, Гошка вскочил на ступеньку и дернул за ручку. Дверь распахнулась. Вслед за ним в соседнее отделение влетел толстый Сашка. В последней кабине укрылся Витька Грохотов.

Не успели отдышаться, как совсем рядом послышались голоса преследователей.

– Они не могли далеко уйти, – говорил густой мужской голос. – Нужно искать здесь...

– Девочка, а ты узнаешь их в лицо? – спросил другой голос, потоньше.

– У них лица нет, – бойко ответила ограбленная девчонка. – Что-то черное с дырками для глаз.

– В масках, – сказал первый голос. – Видать, опытные...

– Говоришь, вооружены? – спросил голос потоньше.

– У всех наганы и большущие ножи, – ответила девчонка.

– Это какие-нибудь приезжие, – заметил густой голос. – У нас давно ничего не было слышно.

– Один сказал, что уже зарезал сто человек. У него весь ножик в крови!

– Ну и темень, – сказал голос потоньше. – Глаз выколи... Пойду-ка, пожалуй, домой. Жена, поди, волнуется.

– Прочешем огороды, – сказал густой голос. – Мое чутье подсказывает, что они где-то поблизости.

Послышались еще голоса. Это подоспели остальные. Чиркали спички о коробки. Говорили все разом, вернее, спрашивали: кого убили? Девчонка снова стала рассказывать, как на нее напали страшные бандиты без лиц и, размахивая наганами и ножами, стали требовать деньги, а потом хотели платье забрать, но тут она закричала.