Вильям Козлов - Витька с Чапаевской улицы

Коля и Витька выскочили из кузова.

— Кому говорю, в лес! — орал шофер, лежа под сосной. — Пикирует!

Все бросились через кювет в лес. Один Витька остался на шоссе. Вот он метнулся к грузовику и обеими руками вцепился в дверцу. Она распахнулась, и из кабины выскочила Алла. Витька схватил ее за руку и потащил к обочине.

Продираясь сквозь кусты, они слышали, как ревет над головой бомбардировщик, как свистят бомбы и грохочут взрывы. Внезапно лес оборвался, и они выскочили на поляну. Посредине большое желтое пятно — след старого стога. Четыре почерневших жердины уткнулись в солнечное небо.

— Смотрите, вон он! — воскликнула Верочка, задирая голову.

На небольшой высоте описывал круг над шоссе «юнкерс». Он был серый, с крестами на крыльях. Плексигласовые нос и фонарь стрелка-радиста ослепительно блестели на солнце. Видны были черные головы летчиков, белые, крест-накрест опоясавшие их ремни парашютов. Бомбардировщик задрал крыло, и в тот же миг из брюха его высыпалось несколько крошечных блестящих шариков. Потрепыхавшись в воздухе, они выровнялись, и послышался знакомый металлический визг. Шарики приближались, росли, они стали продолговатыми и черными. Скрывшись за высокими кронами деревьев, бомбы упали на шоссе. Один взрыв, второй, третий, и наконец — оглушительный грохот, от которого вздрогнула земля, а с деревьев посыпались иголки, сучки.

— Влепил, гад! — горестно сказал шофер. — В мою старушку.

«Юнкерс» сделал еще один круг, но бомб больше не сбросил. Скоро он скрылся за деревьями, еще немного был слышен добродушный мурлыкающий звук моторов, а потом стало тихо.

— Вы так быстро выскочили из машины, — насмешливо сказала Алла. — Наверное, вас часто бомбили?

Шофер угрюмо взглянул на нее. От его недавней улыбки не осталось и следа.

— Я ведь верхом на смерти езжу, — сказал он. — Самую чувствительную взрывчатку вожу.

— И мы тоже верхом на смерти ехали? — спросила Верочка.

— Такое со мной в первый раз… — Шофер поддал сапогом гриб-мухомор и отвернулся.

Машины на шоссе не было. Была большая черная воронка. Из нее валил ядовитый желтый дым. Шофер, держа пилотку в руке, пристально смотрел в воронку, будто еще надеялся на дне ее вдруг увидеть свою целую и невредимую машину с ящиками, набитыми самой чувствительной взрывчаткой.

Подъехала длинная легковая машина. Затормозила у воронки. Рослый плечистый командир с тремя шпалами на петлицах подошел к ним.

— Прямое попадание? — спросил он. — Шофер жив?

— Так точно, товарищ подполковник, — отрапортовал шофер, вытянувшись в струнку.

— Снаряды?

— Взрывчатка, товарищ подполковник.

— Сукины сыны, — пробасил подполковник. — За одиночными машинами охотятся!

Витьке показалось, что он где-то слышал этот густой мужественный голос. Разглядывая светловолосого командира с живыми серыми глазами, он вспомнил свой дом, парк, клен. Под этим кленом он впервые увидел этого человека вместе с Сашкой Ладонщиковым. У ног их лежал ящик с ирисками…

— Сидор Владимирович! — вспомнил Витька и как зовут командира. — Надо же, где встретились…

Подполковник уставился на него. Секунду молча смотрел, потом пожал плечами.

— Извини, дорогой, не припоминаю.

— Вы Сашки Ладонщикова дядя… Помните, приезжали перед войной? Еще ящик ирисок нам купили… Лицо командира просветлело.

— Да-да, конечно, помню… — сказал он. — Ты, кажется, Гошка?

— Витька Грохотов.

— Помню, помню… А этот Буянов, отчаянный такой паренек, где он?

— Вы Сашкин дядя? — не поверила Верочка. — Ни капельки не похожи.

— А где Саша, остальные? — допытывался подполковник.

— Эвакуировались, наверное, — туманно ответил Витька. — Нас в это время дома не было.

— Вчера только ваш Сашка был здесь, — выпалила Верочка. Она не заметила, что Витька делал ей знаки, — дескать, молчи!

— Где же он, сукин сын? — оживился командир. — Просто чудеса!

— Уехал он, — сказал Витька.

— Куда?

— Не сказал.

— Вы что же, одни? А где родители?

Ребята опустили головы, помрачнели. Подполковник взглянул на них и решительно сказал:

— Поехали в часть, там во всем по порядку разберемся.

Кроме подполковника и шофера в машине сидел худощавый человек с двумя шпалами на петлицах. Он подвинулся, давая ребятам место.

— Старых знакомых повстречал, — сказал подполковник, усаживаясь рядом с шофером. — Вот ведь война, разбросала по свету людей… Тебе куда, безлошадный? — взглянул он на шофера, сиротливо стоявшего на обочине.

— Я из вашей части, товарищ подполковник…

— Чего же стоишь? Садись!

— Слушаюсь!

Подполковник Сидор Владимирович Ладонщиков привез ребят в стрелковый полк, которым командовал. Полк входил в дивизию, которая на днях должна была отправиться на фронт. А пока бойцы из пополнения под руководством опытных командиров обучались в лесу стрельбе, рукопашному бою, испытывали новое противотанковое оружие.

Жили в шалашах, сложенных из тонких неотесанных жердей и покрытых еловыми ветками.

На высоченной сосне была сооружена наблюдательная вышка. Там постоянно несли вахту бойцы.

Командир жил в большой выгоревшей палатке. Внутри — грубо сколоченный стол, скамейка, складная кровать, аккуратно застланная серым солдатским одеялом. На полу еловые ветви.

— Располагайтесь тут, как дома, — сказал Ладонщиков. — А я пока поживу у комиссара.

И ушел по своим делам.

Немного погодя за ними пришел пожилой боец с красной ленточкой, свидетельствовавшей о боевом ранении, и двумя медалями. Когда боец, его звали Иван Константинович, нагибался за чем-нибудь, медали нежно звенели.

— Приказано проводить к повару, — сообщил он. — Проголодались небось?

— Нам везет, — заметил Витька. — Второй раз угощают казенными харчами.

— Армия не обеднеет, — усмехнулся Иван Константинович.

Пообедали на лесной полянке, под открытым небом. Здесь стояли на козлах сколоченные из досок длинные столы и скамейки. Неподалеку расположилась походная кухня. Повар в белом фартуке и новенькой пилотке возвышался над дымящимся котлом, как памятник. Трое молодых бойцов, зубоскаля, чистили картошку. Белые лоснящиеся клубни с бульканьем летели в большую алюминиевую миску.

— Посмотри на повара, — шепнула Алла, Витька обернулся, потом пересел к Алле. Теперь он мог как следует разглядеть повара. Это был высокий молодой человек с очень знакомым лицом. Он помешивал в котле большим половником и не смотрел на ребят. Иван Константинович подставил вместительную миску, и повар ловко нашлепал в нее полужидкого горячего варева. Нагнулся и достал из ящика несколько белых мисок и алюминиевых ложек. Из другого ящика вытащил квадратную буханку хлеба. Взвесил в руке и тоже отдал Ивану Константиновичу.