Дмитрий Жуков - Бранислав Нушич

От позора, который искажает лик человечества, не могут спасти ни великие религиозные проповедники любви, ни могучие вожди духовной жизни человечества, ни гигантские преобразования, ни творческий дух науки и искусства; не могут спасти от этого позора мудрые Гималаи — Сократы, Спинозы, Толстые до тех пор, пока из-за этих светильников человеческого прогресса торчит кровавый меч, которым варварство размахивает над цивилизацией. Человечество должно стыдиться времени, в которое живет; человечеству должно быть стыдно перед собственным прогрессом, которому не удалось приручить в нем зверя и подавить примитивные инстинкты».

Этот отрывок «Неоткорректированных мыслей» Нушича, публикующийся на русском языке, кажется, впервые, может очень точно проиллюстрировать его настроения в тот тревожный 1937 год, когда атмосфера была насыщена предвестиями мировой грозы.

После болезни врачи категорически запретили писателю работать.

Но он только отмахнулся от этого запрещения.

— Лучше умереть живым, чем жить мертвым, — сказал он дочери.

Он знал, что не сможет не работать. Он знал это давно. Еще год назад он заявил: «Я боюсь перестать писать. Боюсь пустоты, которая всегда вызывает неприятное настроение. Я предчувствую, что, стоит мне выпустить из рук перо, и я лишусь потребности, которая поддерживает во мне жизнь».

Каждый день он садится за стол. Он уверяет, что его утомляет не работа, а непрерывные депутации, приглашающие на бесчисленные заседания и конференции. Теперь он редко соглашается выступать. Но он не отказался от выступления на учредительном заседании Союза деятелей искусства, науки и литературы, состоявшемся 5 декабря 1937 года. Инициатива создания этого Союза исходила от крайне левых, от коммунистов, сколачивавших «Народный фронт». Нушича прочили в председатели Союза.

В то время главой правительства в Югославии был Стоядинович. Бывший председатель белградской биржи откровенно шел на сближение с Германией. Югославские коммунисты, выступившие против изменнического курса правительства, привлекли на свою сторону большую часть интеллигенции.

Нушич и до этого не одобрял правительственной политики. Он предвидел опасность, которая нависла над страной уже в начале 1938 года, когда была захвачена Австрия. Но сблизиться с левыми силами ему мешал чересчур строгий безапелляционный тон некоторых критиков его произведений.

В одном из последних писем Ага сказал:

«Странная у меня судьба, левые меня не признают как писателя, говорят, что я буржуазный пустомеля (подчеркнуто Нушичем. — Д. Ж.), развлекатель, а правые зачисляют в коммунисты, а я ни правый, ни левый. Может быть, это мне и мешает».

Ему мучительно трудно оставаться в стороне.

Но Нушич твердо знает, что с правыми ему не по пути. Он знает, что в новых условиях только левые могут сплотить народ перед лицом военной угрозы.

Потому он и не отказывается от предложения коммунистов стать во главе союза интеллигентов. Потому он и произносит речь на учредительном заседании. Он — как и все тогда — говорит эзоповским языком, но каждый понимает, что он хочет сказать.

— …Молодой культуре, как и всякому ростку, для развития и расцвета требуется погода более ясная, чем та, которую дает наш климат. Под нашим столь часто пасмурным небом молодой росток не может ни окрепнуть, ни дождаться полного расцвета, как не может найти свое полное выражение и наше духовное творчество. И поэтому многие слова остаются недосказанными, многие мысли — невысказанными, многие реки пересыхают у самых истоков своих…

Нушич призвал всех объединиться и изменить неблагоприятный климат. К несчастью, очень скоро эту речь стали называть «Культурным завещанием Нушича».

Ага знает, что его силы на исходе, и он торопится.

В «Неоткорректированных мыслях» у него записана программа, на выполнение которой иному драматургу не хватило бы и целой жизни.

«Темы, которые захватывают меня:

„Покойник“. Комедия высшего общества.

„Маленькая королева“. Историческая комедия.

„Карьера“. Комедия (политическая сатира).

„Да здравствует жизнь“. Психологическая драма.

„Уездный питомец“. Шутка.

„Госпожа Елена Балшич“. Историческая драма.

„Человек из народа“. Комедия (политическая сатира).

„Путешествие с того света“. (Вторая часть „Путешествия вокруг света“.)

„О тех, кто нашептывает“. Общественная комедия.

„Власть“. Сатира.

„Вошел черт в село“. Веселая пьеса».

Ага успел докончить «Покойника» — комедию, которую видел Синиша Паунович на столе драматурга.

18 ноября 1937 года состоялась ее премьера, вызвавшая восторг левой критики и неистовство правой.

Министр просвещения католический священник Антон Корошец не был на премьере «Покойника». Он пришел на второй спектакль, после которого вызвал к себе директора театра.

— Нельзя было ставить эту пьесу!

— Прикажете снять?

— Теперь уже поздно. С Нушичем так поступить не дадут, — сокрушенно сказал министр.

Почему «комедия высшего общества» вызвала тревогу у власть предержащих? Почему антикоммунистический «Бюллетень» уже 10 декабря назвал Нушича отщепенцем? Агу обвиняли в том, что он «выставил на посмешище государственную власть, понятие собственности, святыню брака, гражданское сословие… чтобы по дешевке получить бурные аплодисменты галерки, которая стучала ногами об пол и отбивала ладони…». (Галерку тогда называли еще «культурной баррикадой красной молодежи».)

На этот раз Ага не был снисходителен к тем, о ком писал. Острой сатирой он «вскрыл больное место». И хотя «Покойник» как художественное произведение слабее некоторых его прежних комедий, прогрессивная критика единодушно приветствовала старого драматурга.

«Покойник» — это не только один из персонажей пьесы. Нушич поставил диагноз всей системе, которая в Югославии дышала на ладан, хотя в своих проявлениях еще старалась казаться всесильной. И вот как он это сделал.

Павле Марич, инженер и крупный ученый, очень богатый человек, узнает, что жена Рина изменяет ему с его компаньоном по предприятию Новаковичем. Он решает бежать от гнусной жизни, исполненной каждодневной лжи и притворства. Его помощник, русский эмигрант Алеша, доверительно говорит Маричу, что хочет покончить с собой, потому что не желает мешать своей любимой жене, нашедшей счастье с другим человеком. Такое совпадение на руку инженеру. Марич заставляет Алешу надеть свою одежду и устраивает все так, чтобы в самоубийце опознали самого Марича. Уезжая тайком за границу, инженер оставляет на сохранение свой многолетний труд по мелиорации другу детства Протичу.