Джон Гришэм - Золотой дождь

Андерхолл, юрисконсульт «Прекрасного дара жизни», в течение всего утра перезванивался то с Драммондом, то с Киплером. В компании не просто рвут и мечут, но и ищут козла отпущения. Поначалу Драммонд отрицал свою вину, но Киплер засвидетельствовал, что все обстояло именно так. Вполне возможно, что и мне придется подключиться. Меня могут попросить изложить эту историю в письменном виде. С удовольствием, радостно соглашаюсь я. Хоть сейчас этим займусь.

Руководство «Прекрасного дара жизни» уже официально отказалось от услуг Драммонда и «Трень-Брень», но, похоже, что дело на этом не остановится. Андерхолл пригрозил, что подаст на драммондовскую фирму иск за преступную небрежность. В неслыханных масштабах! Как и все адвокатские конторы, «Трень-Брень» застрахована от подобных провалов, однако у подобной формы страховки есть предел. На пятьдесят миллионов никого не страхуют. Ошибка стоимостью в пятьдесят миллионов долларов обойдется Лео Ф. Драммонду дорого.

Нехорошо, конечно, но меня это радует. Положив трубку, я делюсь новостями с Деком. Едва услышав, что страховая компания может подать иск против «Трень-Брень», он разражается хохотом.

Затем звонит Купер Джексон. Сегодня утром он и его коллеги, в свою очередь, подали иск в федеральный суд Шарлотта. [16] Город на юге штата Северная Каролина Они представляют интересы свыше двадцати истцов, пострадавших от «Прекрасного дара жизни» в 1991 году, том самом году, когда действовала разоблаченная мной схема. В удобное для меня время Джексон приедет в Мемфис, чтобы покопаться в моих архивах. В любое время, говорю я, когда угодно.

Обедаем мы с Деком в «Моу», старом ресторанчике близ Судебного центра, куда любят захаживать на ланч адвокаты и судьи. Меня встречают там любопытные взгляды, пара рукопожатий, а один из моих бывших однокашников по колледжу одобрительно хлопает меня по спине. Пожалуй, стоит заглядывать сюда почаще.

Сегодня, в понедельник, по случаю сухой погоды и пяти градусов тепла возобновляется чемпионат по софтболу. Последние три тура не состоялись из-за погодных условий. И что за чокнутые играют в софтбол зимой? Келли не отвечает. И без того ясно, что Клифф — самый настоящий психопат. Келли убеждена: сегодняшняя игра состоится во что бы то ни стало. После двух недель вынужденного простоя, лишенные любимой забавы и послематчевых попоек, они все и так уже на стенку лезут. Нет, эту игру Клифф не пропустит ни за какие коврижки.

Матч начинается в семь часов вечера и, на всякий случай, мы проезжаем мимо стадиона. «Лучшие Транспортники» уже на поле. Я жму на педаль газа. Мне не по себе — в кражах со взломом я никогда прежде не участвовал. Да и Келли заметно напугана. Мы почти не разговариваем. Чем ближе мы подъезжаем к её дому, тем сильнее я пришпориваю свой «вольво». Под сиденьем припрятан пистолет калибра 0,38, и я намерен прихватить его с собой.

Келли считает, что если Клифф не сменил дверные замки, то мы управимся минут за десять. Она хочет забрать всю свою одежду и, по возможности, ещё кое-что из вещей. Я настаиваю, что десять минут — предел для нас. Соседи могут нас заметить, кто-нибудь известит Клиффа, и тогда — быть беде.

После избиения прошло уже пять дней, и Келли теперь несравненно лучше. Она ходит, не испытывая боли. Уверяет, что сил, чтобы сграбастать свои шмотки и убраться восвояси, у неё хватит. С моей помощью, разумеется.

От стадиона до её бывшего жилища пятнадцать минут езды. Жилой комплекс состоит из полудюжины трехэтажных домов, разбросанных вокруг бассейна и двух теннисных кортов. Шестьдесят восемь квартир, гласит вывеска при въезде. По счастью, квартира Райкера расположена на первом этаже. Перед домом ставить машину некуда, и я решил, что мы сначала войдем в квартиру, тихонько соберем вещи, а уже потом я подкачу по газону к дверям, побросаю добычу на заднее сиденье, и мы быстрехонько смоемся.

На стоянке я глушу мотор и глубоко вздыхаю.

— Страшно? — спрашивает Келли.

— Да. — Я запускаю руку под сиденье и достаю пистолет.

— Не бойся — он на стадионе. Ничто не заставит его пропустить этот матч.

— Будем надеяться. Ладно, пойдем.

Нам удается прокрасться к её квартире, никого не встретив. Ключ подходит, дверь открывается, мы входим. В прихожей и в кухне горит свет, его нам вполне достаточно. На стульях в столовой в беспорядке разбросана одежда. Стол и паркет под ним захламлены пустыми пивными жестянками и пакетами от чипсов. Да, на мой взгляд, Клиффу-холостяку самое место в хлеву. Келли с омерзением осматривается по сторонам.

— Ты уж извини, — говорит она.

— Келли, нам нужно спешить, — напоминаю я. Пистолет я кладу на узкую буфетную стойку, отделяющую столовую от кухни. Мы проходим в спальню, где я включаю настольную лампу. Постель не застилали уже несколько дней. Рядом с кроватью разбросаны пустые пивные банки, измятая коробка из-под пиццы. Залапанный номер «Плейбоя». Келли указывает на ящики аляповатого приземистого комода.

— Мои вещи там, — говорит она. Мы переговариваемся шепотом.

Я достаю наволочки и начинаю набивать их бельем, носками и ночными рубашками. Келли вытаскивает вещи из стенного шкафа. Я несу охапку платьев и блузок в столовую и вываливаю на стул, затем возвращаюсь в спальню.

— Все нам не унести, — говорю я, глядя на битком забитый стенной шкаф. Вместо ответа Келли молча вручает мне очередную охапку шмоток, которую я послушно отношу в столовую. Дело спорится, мы больше не разговариваем.

Я чувствую себя настоящим вором. Любое поскрипывание эхом отдается в ушах. Сердце гулко колотится, но я сную, как челнок, туда и обратно, перетаскивая горы тряпья.

— Ну хватит, — не выдерживаю я наконец, следуя с платьями на плечиках за Келли, которая несет в столовую туго набитую бельем наволочку. — Пора выметаться отсюда. — Я так нервничаю, что с трудом узнаю собственный голос.

От двери доносится какой-то неясный звук. Похоже, её пытаются отомкнуть. Мы с Келли замираем на месте и переглядываемся. Она робко шагает к двери, как вдруг та распахивается, и Келли отлетает к стене. В прихожую вихрем врывается Клифф Райкер.

— Келли! Я пришел! — орет он и замечает меня.

Нас разделяет десяток футов, но Клифф движется с такой быстротой, что я успеваю заметить только желтую фуфайку с эмблемой клуба, налитые кровью глаза и тяжелую биту. В следующую секунду с воплем «Ах ты гад!» он размахивается битой, которая неминуемо раскроила бы мне череп, не пригнись я в самый последний миг. Тяжелое орудие, словно пуля, свищет у меня над ухом и обрушивается на буфетную стойку. Резная деревянная подставка для специй от удара разлетается вдребезги. Уши раздирает безумный крик Келли. От могучего размаха Клиффа раскручивает, и на мгновение он оказывается спиной ко мне. Я тигром сигаю на него и опрокидываю на пол вместе с заваленным одеждой стулом. Келли снова истошно визжит.