Джон Гришэм - Завещание

Кто сделает первый ход? Сколько он будет стоить? Десять миллионов на каждого? Или сто?

Джош обдумал и это.

— Давайте начнем с завещания, — сказал он. — Если принять за данность, что оно имеет юридическую силу, то в нем ясно сказано: любой из наследников, который сделает попытку опротестовать завещание, лишается всего. Это относится к вашим клиентам. Поэтому вам следует начинать с нуля. Далее. В завещании сказано, что каждый из ваших клиентов получает сумму, достаточную для того, чтобы покрыть долги, имевшиеся у них на день смерти мистера Филана. — Джош взял следующий лист из своих заготовок и несколько секунд изучал его. — У Рэмбла Филана долгов пока нет. Долги Джины Филан-Стронг на девятое декабря составляли четыреста двадцать тысяч долларов. Долги Либбигайл и Спайка — около восьмисот тысяч. Мэри-Роуз и ее мужа-врача — девятьсот тысяч. Трой-младший покрыл большую часть долгов в результате банкротства и распродажи имущества, однако остался должен еще сто тридцать тысяч. Рекс, как вы знаете, в этом соревновании оказался победителем: он и его очаровательная жена Эмбер на девятое декабря имели общий долг, равняющийся семи и шести десятым миллиона долларов. С этими цифрами все ясно?

Да. Эти цифры были точны. Но адвокатов заботила другая.

— Нейт О'Рейли встречался со своей клиенткой. Чтобы прийти к полюбовному соглашению, Рейчел Лейн предлагает каждому из наследников по десять миллионов, — сообщил Джош.

Никогда еще адвокаты не считали так быстро. У Хэрка три клиента. Семнадцать с половиной процентов составят пять миллионов двести пятьдесят тысяч. Джина и Коуди согласились выплатить миссис Лэнгхорн двадцать процентов, что даст ее маленькой фирме два миллиона долларов. Столько же получит Йенси с санкции суда, поскольку Рэмбл пока несовершеннолетний. А Уолли Брайт, забияка, наскребающий на жизнь тем, что устраивает быстрые разводы прямо где-нибудь на скамейке у автобусной остановки, согласно недобросовестному контракту, который он заключил с Либбигайл и Спайком, получит половину от десяти миллионов.

Уолли отреагировал первым. Хотя сердце у него замерло и горло перехватило, он умудрился с металлом в голосе заявить:

— Моя клиентка ни при каких условиях не согласится на сумму менее пятидесяти миллионов.

Остальные закивали, хмурясь и делая вид, что несказанно оскорблены сделанным им ничтожным предложением, хотя мысленно уже прикидывали, как истратят деньги.

Уолли Брайт вряд ли мог и написать-то сумму пятьдесят миллионов, правильно расставив нули. Но бросить кость, словно завсегдатай Лас-Вегаса, сумел.

Еще до начала встречи они договорились: если речь зайдет о деньгах, не соглашаться на меньшее, чем полсотни миллионов. До встречи эта гипотетическая сумма представлялась не такой уж большой. Теперь же и десять миллионов, зато реально лежавшие на столе, казались хорошей добычей.

— Это составит около одного процента от всего наследства, — сказал Хэрк.

— Можно вести счет и так, — согласился Джош. — Вообще существует много способов вести счет. Но я бы предпочел начать с нулевой отметки, на которой вы сейчас находитесь.

Однако Джошу было необходимо сохранить их доверие.

Немного поиграли цифрами, потом он сказал:

— Нет, лично я, если бы представлял одного из ваших клиентов, взял бы десять миллионов.

Все замерли в ожидании продолжения.

— Рейчел Лейн — женщина не жадная. Думаю, Нейту удалось бы уговорить ее на двадцать миллионов.

Гонорары удваивались: более десяти миллионов Хэрку, четыре — Лэнгхорн и Йенси, у бедняги Уолли, которому теперь светили десять, внезапно скрутило живот, и он, попросив извинить его, стремительно выбежал.

Нейт с удовольствием раскрашивал дверь, когда запищал его сотовый телефон. Джош велел ему постоянно держать эту чертову штуку при себе.

— Если это меня, попросите оставить номер, — сказал отец Фил, вымерявший в этот момент какой-то сложный угол.

Звонил Джош.

— Все складывается как нельзя лучше, — объявил он. — Я остановился на двадцати миллионах каждому, они хотят пятьдесят.

— Пятьдесят? — не веря своим ушам, воскликнул Нейт.

— Да, но мысленно они уже делят двадцать. Уверен, что по крайней мере двое из них сейчас торгуются с дилером, продающим «мерседесы».

— Интересно, кто истратит свои деньги раньше — клиенты или адвокаты?

— Я бы поставил на адвокатов. Послушай, я только что разговаривал с Уиклиффом. Он собирает нас в среду в три часа у себя. Нам нужно до этого все решить.

— Не могу больше ждать, — сказал Нейт, закрывая крышку телефона. — Пора выпить кофе. — Они уселись на полу, привалившись спинами к стене, и стали потягивать теплый кофе с молоком.

— Они требовали пятьдесят? — спросил Фил. Теперь он был полностью в курсе дела. После того как они вдвоем проработали столько дней, у них почти не осталось секретов друг от друга. Беседа была для них важнее прогресса в работе.

Фил — исповедник, Нейт — адвокат, оба привыкли хранить чужие тайны, поэтому все, что здесь говорилось, останется между ними.

— Это неплохая точка отсчета, — ответил Нейт. — Но получат они намного меньше.

— Вы думаете, все можно уладить?

— Конечно. В среду мы встречаемся с судьей. Он их додавит.

— И когда вы отбываете?

— Наверное, в пятницу. Хотите поехать со мной?

— Я не могу себе этого позволить.

— Ерунда, можете. Моя клиентка оплатит вам дорогу. А вы будете моим духовным поводырем во время этой поездки. Деньги — не проблема.

— Это было бы неправильно.

— Бросьте, Фил. Я покажу вам Пантанал. Вы познакомитесь с моими друзьями — Жеви и Уэлли. Покатаемся на пароходе.

— Судя по вашим рассказам, это прогулка не из приятных.

— Она не опасна. Пантанал посещают множество туристов. Это колоссальный экологический заповедник. Серьезно, Фил, если вам интересно, я все устрою.

— У меня даже паспорта нет, — сказал Фил, прихлебывая кофе. — И потом, у меня столько работы…

Нейт собирался отсутствовать около недели, и ему приятно было думать, что полуподвал по его возвращении останется таким же, каков он сейчас.

— Миссис Синклер умрет со дня на день, — тихо сказал Фил. — Я должен быть здесь.

Весь приход уже месяц ждал кончины миссис Синклер «со дня на день». Фил боялся отлучиться даже в Балтимор, и Нейт понимал, что за границу он уехать не решится.

— Значит, вы опять собираетесь с ней встретиться? — спросил священник.

— Да, собираюсь.

— Волнуетесь?

— Не знаю. Просто очень хочу ее увидеть, но не уверен, что она хочет видеть меня. Она там счастлива и не желает иметь ничего общего с внешним миром. Ей будет неприятно снова обсуждать юридические проблемы.

— Тогда зачем настаивать?