Джон Гришэм - Завещание

— Чем могу быть полезен?

— Мне нужна информация об одной из ваших миссионерок, — ответил Монтгомери.

Трилл молча кивнул.

— О Рейчел Лейн, — уточнил Монтгомери.

Трилл закрыл глаза, словно пытаясь вспомнить, о ком идет речь.

— Это имя мне ни о чем не говорит. Но с другой стороны, у нас по всему миру работают четыре тысячи человек.

— Она работает где-то на бразильско-боливийской границе.

— Что вам о ней известно?

— Не много. Но нам необходимо ее разыскать.

— С какой целью?

— Это связано с исполнением закона, — ответил Монтгомери, чуть запнувшись, чтобы слова прозвучали загадочно.

Трилл нахмурился и скрестил руки на груди. Улыбка исчезла с его лица.

— У нее неприятности?

— Нет. Но дело не терпит отлагательств. Нам нужно с ней повидаться.

— А можно отправить ей письмо или бандероль?

— Боюсь, что нет. Необходимо ее присутствие, а также ее подпись.

— Полагаю, дело конфиденциальное?

— Чрезвычайно.

Что-то щелкнуло в голове мистера Трилла, и вид у него стал менее хмурый.

— Вы позволите мне отлучиться на минуту? — Покинув кабинет, он оставил Монтгомери обозревать спартанскую обстановку. Единственным украшением помещения были увеличенные фотопортреты индейских детей на стенах.

Когда Трилл вернулся, это был уже совсем другой человек — жесткий, неулыбчивый и не расположенный к продолжению беседы.

— Мне очень жаль, мистер Монтгомери, — сказал он не садясь, — однако мы не сможем вам помочь.

— Скажите хоть, она в Бразилии?

— Прошу прощения.

— Или в Боливии?

— Прошу прощения.

— Она вообще-то хотя бы существует?

— Не могу ответить на ваши вопросы.

— Ничего?

— Ничего.

— Могу ли я поговорить с вашим шефом или начальником?

— Разумеется.

— Где его найти?

— На небесах.

Съев на ужин по толстому бифштексу в грибном соусе, Джош Стэффорд и Тип Дурбан вернулись в гостиную, где потрескивал камин и куда им подали виски.

— У меня есть идея, — сказал Джош, глядя на огонь. — Ведь нам нужно послать кого-нибудь на поиски Рейчел Лейн, так?

Тип, глубоко затянувшись сигарой, молча кивнул.

— И это должен быть юрист, который сможет дать ей все необходимые разъяснения. В целях сохранения конфиденциальности целесообразно послать юриста из нашей фирмы.

Тип, набрав полный рот дыма, снова кивнул.

— Сколько времени это займет? — спросил он.

— Не знаю, но коротким путешествие определенно не будет. Бразилия — большая страна, она простирается до сорок восьмой южной параллели и покрыта джунглями и горами. Эти люди живут в таком медвежьем углу, что никогда не видели даже автомобиля.

— Я не поеду.

— Можно нанять местных проводников, но и в этом случае на дорогу уйдет не меньше недели.

— А каннибалов там нет?

— Нет.

— А анаконд?

— Расслабься, Тип. Ты никуда не поедешь.

— Спасибо.

— Но ты понимаешь, в чем проблема? У нас работают шестьдесят юристов, и все завалены работой. Ни один из нас не может все бросить и отправиться на поиски этой женщины.

— Пошли кого-нибудь из среднего персонала.

Джошу идея не понравилась. Слушая, как гудит в камине пламя, он отпил виски и, затянувшись сигарой, медленно выпустил дым.

— Это должен быть дипломированный юрист, — сказал он, словно размышляя вслух.

Вернулся дворецкий, чтобы снова наполнить стаканы, поинтересовался, не подать ли десерт и кофе, но гости отказались.

— Как насчет Нейта? — спросил Джош, когда они снова остались одни.

Стало очевидно, что Джош с самого начала думал именно о Нейте, и это вызвало у Типа легкое раздражение.

— Ты шутишь? — спросил он.

— Нет.

Они немного покрутили идею послать в джунгли Нейта, одно за другим отметая высказываемые поочередно возражения и опасения. В течение двадцати трех лет Нейт О'Рейли был одним из партнеров фирмы. В настоящее время пребывал в реабилитационной клинике в Блу-Ридж-Маунтинз, к западу от Ди-Си. В последние десять лет он частенько гостил там. Каждый раз, приходя в себя, Нейт отказывался от вредных привычек, загорал, совершенствовался в теннисном мастерстве и давал клятву покончить с порочными пристрастиями раз и навсегда. Но сколько ни клялся, что «это в последний раз», что он больше никогда не спустится в преисподнюю, каждый следующий его срыв оказывался еще более сокрушительным. И вот в возрасте сорока восьми лет он оказался окончательно сломленным, дважды разведенным и находился под судом за уклонение от уплаты налогов. Будущее его представлялось плачевным.

— Он ведь когда-то был неплохим спортсменом, не так ли? — припомнил Тип.

— О да! Ныряние с аквалангом, альпинизм — он обожал эти безумства. А потом начал скатываться и уже ничем, кроме работы, не занимался.

Скатываться О'Рейли начал лет в тридцать пять, в то самое время, когда ему удалось успешно провести целую серию дел о преступной врачебной халатности. Это были очень громкие дела. Нейт О'Рейли стал звездой, заполучить его в адвокаты мечтал каждый, кто хотел возбудить дело против врачей, по вине которых пострадал. Именно в это время Нейт начал сильно пить и баловаться кокаином. Он забросил семью и пристрастился к дурным привычкам — громким делам, алкоголю и наркотикам. Каким-то образом ему довольно долго удавалось ходить по лезвию ножа, но угроза катастрофы постоянно висела над ним. Потом он проиграл дело и впервые сорвался. Фирма прятала его в частной лечебнице, пока он не вышел из запоя, и Нейт триумфально вернулся к работе. Но срыв оказался лишь первым из множества.

— Когда он выходит? — спросил Тип, которого все меньше шокировала эта идея. Напротив, теперь она ему почти нравилась.

— Скоро.

Нейт стал закоренелым алкоголиком. Он мог держаться месяцами, даже годами, но рано или поздно все равно срывался. Лекарства разрушали его мозг и тело. Он стал странно вести себя, слухи о его безумствах расползлись по фирме, а потом стали предметом сплетен и во всей юридической среде.

Около четырех месяцев назад Нейт заперся в номере мотеля с бутылкой рома и кучей таблеток. Многие коллеги усмотрели в этом попытку самоубийства.

Джош в четвертый раз за последние десять лет сдал его в клинику.

— Ему это может быть даже полезно, — предположил Тип. — Я имею в виду — немного проветриться.

На третий день после самоубийства мистера Филана Хэрк Геттис прибыл к себе в контору на рассвете. Он чувствовал себя усталым, но с нетерпением ожидал начала рабочего дня. Они с Рексом Филаном допоздна засиделись за ужином, потом еще часа два провели в баре, размышляя над тем, что может быть в завещании, и выстраивая стратегию действий. Так что глаза у Геттиса были красными, болела голова, и он решительно направился к кофейнику.