Робин Кук - Злой умысел

— Левая нога у него двигается нормально, но вот правая вообще не шевелится. Как будто атрофировалась. А с руками все наоборот.

Джеффри покачал головой. Налицо были все симптомы кислородного голодания, которому ребенок подвергся в матке. Теперь у него нарушены функции мозга. Ужасный факт. А у него на руках Пэтти, и заботы о том, как ее спасти, как заставить биться ее сердце.

Принесли результаты аспирационной пробы. Водородный показатель, свидетельствующий о концентрации ионов водорода, оказался 7.28. В такой ситуации, подумал Джеффри, это очень даже неплохо. Теперь он ввел ей хлористый кальций. Минуты тянулись, как часы. Все молча следили за ЭКГ, надеясь, что вот-вот появятся хоть какие-то признаки жизни. Электрокардиограф упрямо рисовал ровную черную линию безысходности.

Медбрат по-прежнему продолжал массаж сердца. Аппарат безостановочно вентилировал легкие Пэтти чистым кислородом. Зрачки оставались суженными. Это говорило о том, что мозг получает достаточно кислорода для нормального функционирования. Тем не менее сердце отказывалось работать. Джеффри пошел на повторение описанных во всех учебниках процедур, даже на вторую дефибрилляцию, установив на приборе четыреста джоулей. Все тщетно.

А что у ребенка? Когда его состояние немного стабилизировалось, педиатр приказал всему персоналу отделения наблюдения за новорожденными, а также медсестрам и ординаторам покинуть операционную. Маленького Марка увезли. Джеффри посмотрел им вслед и почувствовал, как сердце его сжимается от боли и жалости. Он с грустью покачал головой и повернулся к его матери. Что делать с ней?..

В полном отчаянии Джеффри поднял глаза на стоящего рядом с ним Теда.

— Твое мнение?

— Я же тебе сказал, надо вскрывать грудную клетку и делать прямой массаж сердца. Больше ничего не остается.

Какую-то долю секунды Джеффри с надеждой смотрел на монитор, затем вздохнул и отвернулся.

— Хорошо. Давай попробуем. — У него самого не было других предложений. Все, что можно, он уже перепробовал. Тед прав, терять уже нечего, так что стоит рискнуть.

Тед надел новый халат и был готов буквально через несколько минут. Подошел к столу, попросил медбрата отойти в сторону. Одно движение скальпелем — и через несколько секунд он уже обхватил рукой безжизненное сердце Пэтти.

Около минуты хирург массировал его, даже ввел адреналин непосредственно в левый желудочек. Когда эти усилия не привели ни к какому результату, он попытался подсоединить электроды кардиостимулятора прямо к стенке желудочка. ЭКГ стал показывать что-то непонятное, но сердце не отреагировало и на эту попытку.

Тед снова вернулся к прямому массажу сердца, но уже через несколько минут повернулся к Джеффри и сказал:

— Прошу прощения за игру слов, но мое сердце больше не выдерживает. Я выхожу из игры. Боюсь, основное время матча уже закончилось, если, конечно, нет под рукой готового к трансплантации сердца. Это работать не будет.

Джеффри знал: Тед вовсе не шутит, насмешливые слова были скорее защитной реакцией, чем бессердечностью и черствостью. Тем не менее они больно его резанули. Ему стоило больших усилий сдержаться и не нагрубить хирургу в ответ.

Хотя Тед на словах отказался от борьбы за жизнь Пэтти, он продолжил массировать ее сердце. Мертвую тишину в операционной нарушал только звук работающего контрольного прибора, регистрирующего сигналы электрокардиостимулятора, и тихое жужжание пульсоксиметра.

Симариан первым нарушил тишину.

— Я сдаюсь, — только и сказал он.

Он бросил на Джеффри быстрый взгляд поверх экрана регистрирующего прибора. Джеффри кивнул. Тед остановился и осторожно вынул руки из грудной клетки Пэтти.

— Прости, — бросил он.

Джеффри снова кивнул. Глубоко вздохнув, он отключил дыхательный аппарат, и отвел глаза — Пэтти Оуэн недвижно лежала с разрезанным внизу животом, с распахнутой грудной клеткой. Весь пол был усыпан пустыми ампулами, флаконами, уставлен картонными коробками. Вся эта ужасная картина останется в его памяти навсегда.

Он был разбит, опустошен. Карьера его рухнула. Джеффри не раз был свидетелем трагедий, которые случались с его коллегами, но сегодня все произошло с ним самим. Самый ужасный, самый непредвиденный случай за всю его долгую практику в качестве анестезиолога. Он перевел взгляд на наркозный аппарат. И там следы происшествия. В самом низу под этими уже не нужными предметами, ставшими хламом, его журнал с незавершенными записями о процедуре анестезии. Теперь он должен их закончить. В отчаянных попытках спасти жизнь Пэтти у него просто не было на это времени. Джеффри стал искать полупустую ампулу маркаина, к которой начал чувствовать отвращение. Неужели это была аллергическая реакция на препарат? Сплошной абсурд, если вспомнить микроскопическую дозу первоначальной пробной инъекции. Хотелось схватить ампулу, шмякнуть ее об стену, чтобы хоть как-то выместить злобу. Однако он знал, что никогда не сделает этого, потому что долгие годы работы приучили его держать свои эмоции под контролем. К тому же он не мог найти ампулу в бардаке, царившем на наркозном аппарате.

— Шейла, — обратился он к дежурной медсестре, которая уже начала наводить порядок в операционной, — куда делать ампула маркаина?

Шейла оторвалась от уборки и злобно уставилась на Джеффри.

— Если вы сами не знаете, куда ее положили, то откуда мне знать? — процедила она.

Джеффри понуро кивнул и, повернувшись к Пэтти, стал отсоединять регистрирующие приборы. Он не обиделся на Шейлу. Ему казалось, он ее понимал. Однако в тот момент Джеффри не знал, что Шейла злилась не на судьбу, так обошедшуюся с Пэтти. Она злилась на Джеффри. И не просто злилась, а люто его ненавидела.

Веселый солнечный зайчик, прорвавшись сквозь шторы слева от Джеффри, как прожектор, выхватил из полумрака зала судебных заседаний скамью присяжных заседателей. До того невидимые миллионы пылинок заплясали в ярком свете, притягивая к себе взгляды присутствующих. С самой первой минуты Джеффри казалось, что он не в зале судебных заседаний, а в театре. Но увы! Здесь был не театр и не многосерийная телевизионная драма. На карту была поставлена карьера Джеффри и, наверное, вся его жизнь тоже.

Он зажмурился и опустил голову на руки. Глаза немного болели. Он потер их ладонями. Господи, от такого напряжения можно сойти с ума!

Тяжело вздохнув, Джеффри открыл глаза, втайне надеясь, что все исчезнет и он наконец-то очнется от этого страшного кошмара. К сожалению, чудо не свершилось. Джеффри, признанный виновным на первичной стадии рассмотрения иска по поводу смерти Пэтти Оуэн, спустя восемь месяцев после этой трагедии был привлечен к суду. Он сидел в центре зала судебных заседаний города Бостона и ждал решения присяжных заседателей. Признают его виновным в совершении уголовного преступления или нет?