Дэн Симмонс - Бритва Дарвина

– Ты решил меня не подвозить? – спросил Дарвин.

– Не бойся, подвезу, – проворчал друг. – Но я не собираюсь переться в этот чертов Лос-Анджелес в субботнюю ночь, ехать через чертовы Беверли-Хиллз и останавливаться на этой чертовой Малхолланд, пока не заверну домой и не прихвачу свою пушку.

Он подозрительно покосился на Дарвина.

– Ты вооружен?

– Нет, – честно ответил тот.

– Псих, – сказал Лоуренс.

Дар попросил Лоуренса остановиться лишь один раз, на проспекте Вентура.

За три минуты он отыскал в Интернете незарегистрированный телефонный номер Далласа Трейса и выскочил к автомату, чтобы позвонить. Ответил женский голос с латиноамериканским акцентом – не страстный бразильский выговор, но и не пресный говор американских домохозяек.

– Мистер Джон Кокран желает поговорить с мистером Трейсом, – мягко, как типичный секретарь, промурлыкал в трубку Дар.

– Минуточку, – сказала женщина. Через мгновение в трубке загремело фальшивое техасское рычание Далласа Трейса.

– Джонни! Что случилось, амиго?

Настала очередь Дарвина подделывать акцент. Он приложил к трубке свою красную бандану и зарычал с дикими обертонами обычного лос-анджелесского бандита с восточной окраины:

– Поворочай мозгами, и поймешь, что случилось, ты, гребаный кусок дерьма! Ты что, ублюдок, думаешь, что убрал с дороги Эспозито и с нами покончено? Я говорю про твою гребаную русскую мафию, свинья! Мы знаем про Япончикова и Зуева и не собираемся подставлять свои задницы, понял? Эти красные сволочи нас не запугают, мы идем по твою вонючую душу, скотина!

Дар повесил трубку и вернулся в машину. Лоуренс был достаточно близко, чтобы услышать большую часть его монолога.

– Звонил своей подружке? – полюбопытствовал начальник.

– Ага.

Лоуренс высадил Дарвина ярдах в двухстах от перекрестка Беверли-Глен и Малхолланд-Драйв. Они подождали, пока проедут машины и дорога опустеет, после чего Дар подхватил свой рюкзак и быстро сбежал по склону холма в высокую придорожную траву. Больше всего ему не хотелось, чтобы полиция Шерман-Оукс арестовала его в первые пять минут операции.

Лоуренс уехал.

Дарвин полез в рюкзак и достал аккуратно упакованный прибор ночного видения и коробочку с маскировочным гримом. Костюм Гилли был довольно тяжелым, но большую часть веса составляли оптические приборы, предусмотрительно упакованные в мягкий пенопласт.

Дарвин был одет в черные джинсы, черные ботинки от Мефисто и черную льняную куртку. Включив питание прибора ночного видения, он обнаружил, что стоит прямо перед ограждением из колючей проволоки. Огни Сан-Фернандо, прятавшегося в долине, были такими яркими, что стоило Дару поднять взгляд выше кромки холмов, как перед глазами вспыхивало слепящее сияние.

"Советник с женой построили дом с тем расчетом, чтобы оказаться в ореоле огней ночного города, – гласила статья в журнале. – Тот же вид вдохновил их бывшего соседа Стивена на создание незабываемого инопланетного корабля-матки". Дару потребовалось целых двадцать минут на то, чтобы сообразить, о чем идет речь. Прежде неподалеку проживал Стивен Спилберг, который работал тогда над "Близкими контактами третьего рода". А сейчас цепочка огней в форме спилберговского корабля-матки или просто латинской буквы V стала для Дара занозой в пятке – а точнее, бельмом в глазу.

Дарвин снял очки ночного видения и принялся разрисовывать лицо и руки гримом. Необходимо было высветлить те части лица, которые обычно оставались в тени – под скулами, подбородком и носом, – и затемнить выступающие части – нос, скулы, челюсти и лоб. Главное – превратить открытые участки тела – руки и лицо – в неравномерные черно-белые пятна, чтобы наблюдатель не сумел составить из них на расстоянии привычные очертания рук и лица.

Он перешел свой Рубикон. Если сейчас патруль Шерман-Оукс случайно его засечет, то объяснить, почему он находится здесь с раскрашенной физиономией, будет чрезвычайно трудно. Да и прибор ночного видения вместе с костюмом Гилли в рюкзаке едва ли помогут найти общий язык с полицией. Правда, пока он не совершил ничего противозаконного.

Все это пронеслось в голове у Дарвина, пока он перелезал через ограждение и шагал по направлению к гребню горы. Он прошел мимо нескольких деревьев, росших вдоль Малхолланд, пробрался через кусты и высокую траву и оказался на вершине. На обоих склонах горы – каждый примерно двести ярдов длиной – стояли дома, освещенные фонарями у входа. В придачу к фонарям, луна светила ярко, так что Дар решил, что прибор ночного видения на данном этапе и не к чему.

Через десять минут Дарвин оказался прямо напротив особняка Далласа Трейса. Из "Аркитекчерал дайджест" он знал, что фасад дома представляет собой глухую неприступную крепость: высокие стены без единого окна, подземный гараж с автоматическими воротами и никаких признаков центрального входа.

Наверняка, подумалось Дару, для ФБР, следователей окружной прокуратуры и всех, кто пытается по долгу службы вести за Трейсом наблюдение, этот дом – настоящая морока. Зато внутренний двор особняка купался в море света. Казалось, что горели все лампы в каждой комнате. Дар опустился на одно колено, осторожно поставил рюкзак на землю и достал старый оптический прицел "редфилд". Он давал только трех-, девятикратное увеличение, зато был проще в обращении, чем бинокли, и одну пару линз во время дневного наблюдения можно было снять.

Сомнений не оставалось, это тот самый особняк. Бассейн шириной в четыре фута, выложенный алой плиткой, ярко сверкал при электрическом освещении. За бассейном зеленел тщательно подстриженный газон. Дар различил забор, увенчанный колючей проволокой, в двадцати ярдах ниже по склону. В свете, льющемся из окон, Дарвин разглядел на ограждении и стенах прожектора с детекторами, реагирующими на движение. Он нисколько не сомневался, что и забор, и двери, и окна – все подключено к сигнализации. Так что частная охранная контора и полиция Шерман-Оукс мгновенно поднимется в ружье, даже если во внутренний двор особняка запрыгнет самая обыкновенная белка. Дом мистера Далласа Трейса был неприступен для ленивого или неосторожного грабителя.

Залитые светом комнаты были безлюдны, никто не сидел на диванах и кушетках, даже кресло перед огромным включенным телевизором с диагональю в шестьдесят четыре дюйма пустовало. Журнал не преувеличивал, когда рассыпал восторги по поводу сорокафутовых потолков в комнатах на первом этаже. Две стены с высокими окнами сходились под острым углом и нависали над темным склоном холма, как сверкающий огнями нос большого корабля. Как всегда, сталкиваясь с подобной архитектурной гигантоманией, Дарвин подумал: "А кто, интересно, меняет перегоревшие лампочки и моет эти кошмарные окна?" И нашел успокоение в мысли, что в душе он был и остается практичным мещанином.