Глен Кук - Злобные чугунные небеса

Моя мамочка была слишком застенчивой, чтобы поведать мне всю правду. Но ее сынок – не окончательный идиот и сумел допереть до истины своим умом. Я был рожден под злою звездой. А может быть, даже под злою галактикой. А в злобных чугунных небесах в момент моего появления на свет сталкивались устроившие свару зигзаги молний.

Планеты расположились в таком гнусном порядке, повторения которого, как говорят, не ожидается на протяжении жизни по меньшей мере сотни поколений.

У меня, правда, было предчувствие, что и к тому времени мой партнер все еще будет торчать здесь, чтобы вдоволь насладиться тем, как планеты снова учинят тот же парад, вступая в новый заговор против человечества.

Моя голова раскалывалась от боли, а сам я, изрыгая проклятия, с пустой кружкой в трясущейся лапе волочился к входной двери. Какой-то идиот (которому – клянусь! – в ближайшее время вместо руки придется обзавестись железным крюком) упорно продолжал калечить мою дверь.

Атмосфера в доме полнилась весельем, что еще сильнее вгоняло меня в тоску.

Все, что мой партнер находил забавным, грозило мне, как правило, новыми неприятностями.

В маленькой комнате у входа Попка-Дурак сквернословил во сне, и вылетавшие из его клюва слова заставили бы покраснеть даже самую воинственную из амазонок.

На защиту дверной панели мне пришлось встать самому, поскольку Дин уехал навестить стадо своих недотеп-племянниц. Что же касается Покойника, то тот ни при каких обстоятельствах не выползет из своей норы, чтобы озаботиться сохранностью дверей, а двери нынче вовсе не дешевы. Вот уже четыре сотни лет он имеет серьезные проблемы по части общения, вбив себе в башку, что раз кто-то четыре века назад воткнул нож ему в спину, он и пальцем для себя не должен пошевелить.

Я приник к дверному глазку.

Я послал проклятие в чей-то адрес, что делаю всегда, когда шестое чувство подсказывает мне, что дела вот-вот пойдут так, как им и следовало идти.

Облегчив таким образом душу, я почувствовал себя несколько лучше.

Однако, пялясь в дырку, я даже своим орлиным взором не смог углядеть поблизости ни одного аппетитного образчика женского пола.

– Но ведь у меня все всегда начинается с какой-нибудь девульки, – разочарованно проворчал я и включил свои седьмое и восьмое чувства.

Однако и те не обнаружили девичьего присутствия.

Мой природный оптимизм сразу же дал о себе знать, взыграв на всю катушку. Ни одной дамочки поблизости! За дверью вообще никого не было, кроме моего старинного кореша Плеймета и какого-то изможденного старого хрыча. Хрыч, надо полагать, был чужестранцем, так как карентиец его комплекции ни за что не смог бы пережить войны в Кантарде.

Нет девиц, значит, нет и неприятностей, а значит – ничего не начинается, мне не придется трудиться, и мировой порядок не рухнул. Я разберусь с этим делом за десять минут, а потом нацежу себе пива и примусь вынашивать планы мести Морли Дотсу за то, что он повесил на меня этого Попку-Дурака.

В довольно застойной атмосфере моего дома прокатилась еще одна волна веселья, и это напомнило мне, что невозможное в наших краях лишь на йоту менее вероятно, нежели нормальное.

Настало время проветрить помещение.

И тут я совершил чудовищную ошибку.

Я открыл дверь.

Если по совести, то ростом Плеймет до девяти футов не дотягивает, хотя создается иллюзия, что он занимает в высоту именно такое пространство. Одним словом, для того чтобы войти в мою дверь, ему пришлось ссутулиться. Его плечищи выли столь широкими, что он едва протиснулся в проем. И на всех этих условно девяти футах не было ни унции жира.

Сплошные мышцы.

Плеймет владеет конюшней. И всю работу там выполняет сам, включая кузнечное дело. Вилами, перегружая сено или навоз, мой приятель тоже предпочитает действовать в одиночку. Вид Плеймета внушает ужас, но на самом деле он душка и лелеет мечту стать когда-нибудь священником.

Его страшно печалит, что Танфер давно страдает от существенного переизбытка разного рода попов и религий.

– Привет, Гаррет, – бросил он.

Тонкость обращения, увы, не входит в число его достоинств. Зато у парня тонкий слух и острые глаза.

А что касается Гаррета, то это – ваш покорный слуга.

Шесть футов и еще горстка дюймов. Держу пари, что столь приятного ликом и так располагающего к себе бывшего морского пехотинца вам нигде не встретить. Гаррет – подлинный супермен, способный пить и танцевать всю ночь, но ухитряющийся сохранить координацию и силы для того, чтобы доковылять до двери и впустить в дом друга. И подобные подвиги он совершает, несмотря на то что время едва-едва перевалило за полдень.

– Где же твое пастырское наставление, приятель? – спросил я.

Мне несколько раз уже приходилось выслушивать его нравоучения, когда я долго плелся к двери или не мог придумать убедительной причины, в силу которой пропустил его занудную проповедь в какой-нибудь забытой богом церквушке.

В ответ Плеймет осчастливил меня издевательской ухмылкой. Его талант по этой части значительно превышает мои способности. Я могу всего лишь вскидывать одну бровь, в то время как он умеет кривить верхнюю губу так, что она начинает извиваться и дрожать, словно живот восточной танцовщицы.

– Я берегу свои лучшие проповеди для людей, чей нрав оставляет хотя бы крошечную надежду на спасение их душ.

Или намек на подобную надежду.

В маленькой комнате у дверей Попка-Дурак верещал так, словно вознамерился снести дикобразье яйцо. А волна веселья в очередной раз отравила атмосферу моего дома.

Все темные планеты, видимо, приступили к боевому построению в одну линию.

Плеймет нанес упреждающий удар, лишив меня возможности выступить хотя и с несколько потертой от частого употребления, но все едино – блестящей и смертельной по своей мощи отповедью.

– Познакомься с моим другом, Гаррет. Его зовут Кипрос Проуз, – сказал он.

Гигант Кипрос Проуз превышал ростом пять футов не менее чем на толщину волоса, являлся обладателем взлохмаченной светлой шевелюры, безумного взгляда и – по самому скромному счету – миллионом морщин на роже. Кроме того, он, видимо, страдал тяжким нервным расстройством. Он почесывался. Он вертелся. Его головка на тощей шейке безостановочно вращалась в разные стороны.

– Он изобретает всякие штуки, – продолжал Плеймет, – а после того, что произошло сегодня утром, я обещал ему твою помощь.

– Моя благодарность, Плеймет, просто безмерна. И я рад, что ты заскочил ко мне, поскольку я обещал городским властям твою помощь в оформлении праздника Непорочного жульничества, который должен скоро состояться в квартале Мечтаний.