Юлий Дубов - Большая пайка (Часть третья)

– Совершенно нереально, – твердо заявил Ларри. – Он же не идиот, чтобы в этой ситуации ехать в прокуратуру на своем "мерседесе". Понятно, что мы его отправим на "Жигулях", на "Запорожце" или, в крайнем случае, на "Газели". Даже если они и перекроют все подъезды, то что? Будут все машины останавливать и проверять?

Федор Федорович покачал головой.

– Не будут. Просто посадят по соседству снайпера. Тот дождется, когда подъедут, и пальнет.

– Снайпера? Напротив прокуратуры?

– Ну и что? Я же говорю, что это трудно. Но реально. Поэтому я предлагаю вот что. Прежде всего, сейчас увозим Платона Михайловича в совершенно надежное место. Про которое вообще никто и ничего не знает. Организуем связь. Усиление охраны – это понятно. А может, вообще закрыть станции на три дня?

– Ни в коем случае, – возразил Платон. – Просто категорически нет! Потом два месяца будем налаживать бизнес. Ни под каким видом!

– Ладно, – кивнул Федор Федорович. – Хотя я бы закрыл... Значит, через три дня посылаем две бригады – одну на Пушкинскую, вторую на Октябрьскую. Пусть прочешут все окрестности. Потом надо еще будет продумать возможные пути отхода. Наверняка у них и там, и там есть свои люди, и о приезде Платона Михайловича сразу же станет известно. Могут какую-нибудь гадость устроить на выезде.

– А уезжать я буду на своем "мерседесе". Он бронированный. Надо будет только взять пару джипов в сопровождение.

– Тут один уже ездил на бронированном, – мрачно напомнил Ларри. – По дороге с танком не разъехались. Ладно, это я решу. Приезд и отъезд – за мной.

– Какие у нас есть возможности насчет связи? – спросил Федор Федорович. – Этими мобильными пользоваться никак нельзя. Если их сейчас еще и не слушают, то завтра начнут.

Ларри вышел из кабинета и через несколько минут вернулся с небольшой черной сумкой.

– В Германии купил, – сказал он, вываливая содержимое сумки на стол. – Здесь пять аппаратов. С роумингом. У них прямые берлинские номера. На них с наших телефонов надо звонить, как в Германию, – восемь, десять, сорок девять и так далее. А с них на московские номера – вот так: набираешь крестик, потом сразу московский номер. Здесь ими никто еще не пользовался. Один я себе возьму, один – тебе. Этот – вам, Федор Федорович. Кому-нибудь еще даем?

– Пусть у тебя еще один будет, – приказал Платон. – А последний отдай Марии. Надо ей сообщить мой номер. И чтобы ни с каких других телефонов мне не звонила.

Ларри кивнул и сел переписывать номера телефонов на четыре оранжевые бумажки.

– Давайте черту подведем, – сказал он, закончив и раздав бумажки. – Со связью мы разобрались. Клуб закрываем – решили. Со станциями решили. Подходы к прокуратуре и к МВД в пятницу перекрываем – это вы, Федор Федорович. Приезд, отъезд – это я. Ничего не забыл? Значит, осталось только тебя куда-нибудь пристроить. Идеи есть?

– Дача исключается, – заметил Федор Федорович. – Нужно абсолютно незасвеченное место. Где Платон Михайлович ни разу не был. А на улице поставить наружку. Есть такое место?

– Есть! – просиял Платон. – Одно такое место еще есть. Эй! Быстро, вызовите сюда Марию. Пусть немедленно приезжает.

Когда он выскочил на минуту из кабинета, Федор Федорович вопросительно посмотрел на Ларри.

– Вы знаете, что он имеет в виду?

– Похоже, что знаю, – медленно ответил Ларри. – А что? Не так уж и плохо. Наверное, даже хорошо. Оттуда он точно три дня на улицу носу не покажет.

Девушку Фиру Мария нашла не в модельном агентстве. Фира пришла сама – насчет работы – и нарвалась на Ленку, которая быстро выяснила, что печатать девица не умеет, компьютер видит впервые в жизни, а английским владеет в пределах пятого класса средней школы. Мария, спешившая с какими-то документами, увидела Фиру, когда та уже стояла в дверях и изо всех сил старалась не зареветь. Мария пролетела было мимо, потом поворотилась, осмотрела Фиру с головы до ног, вернулась, задала несколько вопросов, решительно взяла девушку за руку, отвела в кабинет Платона, осиротевший после открытия клуба, усадила под пальмой и потребовала у буфетчиков чаю, минералки и сигарет.

Отец у Фиры был московским узбеком, еще в конце восьмидесятых попавшим под колесницу, запущенную Гдляном и Ивановым. Куда он делся после этого, Фира либо и вправду не знала, либо не хотела говорить. В девяносто втором мать увезла ее в Ригу, откуда и была родом, а московскую квартиру сдала на два года иностранцам. В Риге мать нашла себе хахаля, с которым у Фиры не сложились отношения, и когда Фира сказала, что хочет вернуться в Москву попытать счастья, мать особо не возражала. Тем более что будущее Фиры не вызывало у нее сомнений.

Фира унаследовала от матери стройную фигуру, высокую грудь, длинные ноги и густую гриву соломенно-желтых волос. От отца – темно-карие глаза, смуглую кожу и выдающиеся скулы. Попадавшиеся на ее пути парни шалели и теряли дар речи.

Фира прекрасно представляла себе, как она будет жить в Москве и чем будет заниматься. Конечно же, устроится на фирму, которая ведет большие дела. В эту фирму будут приходить на переговоры важные иностранцы, а она будет принимать их, угощать кофе и коньяком. Иностранцы станут дарить ей цветы и всякие безделушки, приглашать в рестораны. А потом появится ОН – наверное, американец, – потеряет голову и увезет Фиру навсегда в Штаты.

Фира возлагала большие надежды на квартирантов. Если люди платят за квартиру тысячу долларов в месяц, то, скорее всего, у них неплохой бизнес, и, увидев Фиру, они вполне смогут предложить ей работу. Тогда-то она себя и покажет. Это ничего, что квартиранты не из Америки, а всего лишь из Индии. Для первого шага Индия тоже сгодится.

Но квартиранты Фиру разочаровали. Они два года успешно торговали индийскими самоцветами, потом вошли в клинч с налоговыми органами, разорились на взятках и теперь спешно сворачивались. Когда Фира появилась в квартире, исполнявшей по совместительству и роль .офиса, индусов там уже не было. Остались только пустые папки, сваленные в кучу на кухне, да пухлая визитница с карточками. Оттуда Фира и узнала про существование "Инфокара".

Мария мгновенно оценила, с каким материалом ей довелось столкнуться. Внешние данные – исключительные. Наличие трехкомнатной квартиры в Москве – неоценимое достоинство. На прямой вопрос девушка, несколько смутившись, ответила, что да, был один мужчина, еще в седьмом классе, но сейчас никого нет. Значит, не шлюха, это тоже плюс. Остаются шлифовка и доводка.

Три месяца Мария доводила Фиру до кондиции – спортзалы, массажные кабинеты, четыре часа занятий английским ежедневно, парикмахерские и портнихи, – а потом повезла ее в Третьяковку, где открывалась выставка из частных коллекций и куда обязательно должен был приехать Платон.