Юлий Дубов - Большая пайка (Часть третья)

– Класс! – произнес Марк и, не садясь, прошествовал к столику, за которым сидели два молодых человека. – Ребята, давайте познакомимся. Меня зовут Марк, я из института связи, юное дарование рядом с миской – это Леня. Я предлагаю сдвинуть столы и доужинать вместе.

Ребята переглянулись. Тот, кто был ниже ростом, сказал:

– Вообще-то мы уже поели.

– Так ведь я предлагаю начать с того, что сдвинем столы, – резонно возразил Марк. – А потом разберемся. Тот, кто повыше, улыбнулся и сказал:

– Поехали.

Марк повернулся лицом к кухне.

– Елизавета Ивановна, кормилица, можно вас попросить – две чистые вилки, хлеба, горчицы и четыре стаканчика.

Елизавета Ивановна покорно принесла требуемое и попросила:

– Только не курите тут, а то начальство ругается.

– Начальство не увидит, – пообещал Марк, после чего вытащил из карманов пачку "Шипки", коробку спичек, длинный костяной мундштук и алюминиевую фляжку.

Фляжка досталась ему в наследство от дяди Володи.

– Меня зовут Платон, – сказал высокий, – я из инженерно-строительного, а Сережа – из Новосибирского университета. Марк разлил по стаканам коричневую жидкость.

– Коньяк? – с недоверием спросил Сергей Терьян, рассматривая жидкость на свет.

– Коньяк – не напиток, а дерьмо, – заявил Марк. – Это "Мурзилка", основные компоненты – спирт, кофе и еще кое-что по специальному рецепту. Готовлю исключительно сам. Ну, за знакомство и начало заслуженного отдыха.

Знакомство состоялось.

Марк влюбился в Платона, как говорится, с первого взгляда, и ему очень захотелось произвести на нового приятеля впечатление. Марк положил на это много сил, закручивая вокруг себя водоворот общественной активности и всяческих затей. Правда, с первоочередным питанием получилось не очень. Сменщица Надя оказалась женщиной с твердым характером, договоренность с Зинаидой Прокофьевной, как выяснилось, была не совсем окончательной, поэтому в первые дни в столовой постоянно вспыхивали скандалы. Они прекратились после того, как Марку пришлось посетить кабинет директора пансионата. Точное содержание их беседы так и осталось неизвестным, но после нее Марк стал затягивать появление всей компании в столовой.

С утра он затеял обтирание снегом, организовал футбольные матчи, удлинил на несколько километров лыжные прогулки. В результате, когда компания, разросшаяся до десяти человек, приходила в столовую с получасовым опозданием, все уже стояло на столах, и конфликт был исчерпан. Вот только в результате игры в снежки во время одного из утренних обтираний было разбито окно бухгалтерии пансионата, а футбольный матч во время "тихого часа" прекратился только после личного вмешательства директора. И еще был сигнал про дяди-Володину фляжку, неизменно возникавшую во время обеда и ужина. Так что со временем популярность Марка могла конкурировать только с раздражением, которое он вызывал у пансионатского начальства.

Угроза гонконгского гриппа, который в то время свирепствовал в Москве, не приостановила процесс активного отдыха. Марк неизменно появлялся в столовой с получасовым опозданием. Его голову окутывала шаль Ирочки Лепской из МИИТа, а на лице была марлевая повязка. Все остальное время Марк проводил в своей комнате, где было страшно накурено и где постоянно находилось не менее пяти человек. Марк поил всех кофе, который варил тут же на привезенной из Москвы спиртовке. В один прекрасный вечер, как и следовало ожидать, спиртовка, стоявшая на стуле, опрокинулась, и стул загорелся. Пока открывали окно и выкидывали стул на улицу, дым успел просочиться в коридор. Через пятнадцать минут в комнате появилось пансионатское начальство во главе с директором.

– Почему дым? – спросил директор, стараясь не смотреть в сторону Марка, который уже исчерпал запас директорского терпения.

– Накурили, – так же лаконично ответил Марк.

– Вы мне это бросьте, – отмахнулся директор. – Пахнет гарью. Что спалили?

Лекцию Марка о специфическом запахе отечественных сортов табака прервало появление завхоза с обгоревшим стулом в руках,

– Ну все, Цейтлин, – подвел итог директор. – Вести себя не умеете, в столовой скандалите в нетрезвом виде, окно в бухгалтерии разбили, нарушаете режим. Теперь устроили пожар. Давно вас надо было попросить отсюда со всей честной компанией, а уж теперь...

Не закончив фразы, директор вышел из комнаты. За ним потянулись остальные руководители.

Снести такое при Платоне было решительно невозможно.

– Много о себе думаете! – нарочно противным голосом затянул лежавший на кровати Марк. – Много на себя берете! Места своего не знаете!

Выходивший последним завхоз обернулся, взглянул на Марка и аккуратно прикрыл за собой дверь, погрозив на прощание пальцем.

С уходом начальства в комнате воцарилась тревожная тишина,

– Леня, собирай коллектив, – жизнерадостно сказал Марк, хотя понимал, что наступил перебор и будущее приобретает мрачную окраску. – Будем веселиться. У меня есть классная идея.

Собирать никого не пришлось, потому что половина компании уже была в комнате, а остальные, повинуясь привычному распорядку, быстро подтянулись без особых приглашений.

– Сегодня я предлагаю вспомнить далекое детство и сыграть в садовника, – сказал Марк. – Чур, я буду рододендрон.

Понятно, что именно Марк оказался в выигрыше. После нескольких выпитых бутылок и тридцати минут игры выяснилось, что практически никто не в состоянии правильно выговорить слово "рододендрон". Только Платону удалось подсадить Марка на один фант.

Фанты были разложены на столе, Марка развернули лицом к двери, и он приступил к раздаче заданий.

Звездой вечера оказался Терьян, которому выпало в одних трусах пробежать на лыжах по коридору, громко крича "Пожар!" Сергей успел юркнуть обратно в дверь за секунду до того, как из комнат высыпали другие отдыхающие, поэтому скандал, по причине отсутствия видимого источника возмущения, не разгорелся. Парочка любопытных, заглянув в комнату, получила возможность увидеть, как Ирочка Лепская, исполняя задание изобретательного Марка, пытается почесать ногой левое ухо.

Последним свой фант отрабатывал сам Марк. Если бы он знал, что из этого получится, то пожелал бы себе чего-нибудь полегче, но фант есть фант – Марк должен был, одевшись в модное платье и туфли на высоком каблуке, спуститься в холл и без очереди позвонить из телефона-автомата в Москву. Девочки начали обряжать Марка. Колготки и парик принесла Ирочка Лепская, подходящие по размеру туфли нашлись в восемнадцатом номере, а платье пожертвовала Ирочкина соседка Люда. Когда все было готово, Марик взял в левую руку несколько двушек, зажал в правой дымящуюся сигарету в мундштуке и развязной походкой двинулся в холл. Остальные, давясь от смеха, потянулись за ним.