Юлий Дубов - Большая пайка (Часть вторая)

Что-то было с этими расчетами... Паша с Герой жарили шашлыки. Они уже дважды кричали – кончай, ребята, идите сюда, мясо стынет, водка греется. Пасько стоял у окна. А он, Виктор... Он переписывал страницу с расчетами, потому что на даче не было ксерокса, а ему был нужен свой экземпляр, чтобы без спешки проверить все в конторе. Помнится, у него закончилась паста в ручке, тогда Пасько дал ему синий карандаш и сказал – черт с тобой, оставь мне карандашную копию, потом разберемся. Именно эту карандашную копию только что, не давая в руки, показал ему Корецкий.

Но если дача сгорела вместе с Герой и со всеми бумагами в сейфе, то откуда у Корецкого эта страница?

– Почему вы считаете, что это так важно? – недоуменно спросил Федор Федорович. – Мало ли откуда мог взяться оригинал документа.

– Поймите, – объяснял Виктор, – они же специально держали все в сейфе на даче. Паша у себя на Старой площади ничего не хранил. И бумаг с собой не возил. То есть возил, но только в одну сторону – на дачу. В газетах писали, что все бумаги в сейфе сгорели. А этот листок Пасько туда при мне клал. Он физически не мог уцелеть.

– Неубедительно, – пожал плечами Федор Федорович. – Там расчеты по вашим долгам. Беленький ведь тоже должен был отчитываться. Он вполне мог взять эту чертову бумажку в Москву.

– Мог, – согласился Виктор. – Но что-то здесь не так. Я сейчас точно не помню, но, кажется, остальные документы, которые Корецкий мне показывал, тоже были не копии, а оригиналы. Я на эту бумажку обратил внимание только потому, что она написана синим карандашом. Если у Корецкого в руках оригиналы, то это значит, что Паша весь архив перевез в Москву. А что же тогда сгорело в сейфе?

Федор Федорович посерьезнел.

– И вправду интересно. Ладно, попробую поспрашивать.

Следствие по делу о сгоревшей даче ни шатко ни валко вела прокуратура области. После того как знакомые Федора Федоровича начали задавать вопросы, в прокуратуре взъерошились, решили, что невредно было бы прикрыть задницу, и с радостью воспользовались ненавязчиво сделанным им предложением привлечь к следствию коллег из военной прокуратуры. Все-таки рядом воинская часть, танк угнали именно оттуда, и есть серьезные основания полагать, что между трупом на даче и двумя трупами в джипе есть какая-то связь. Так в состав следственной группы вошел некто Аксинькин. Следователь Аксинькин носил задрипанный старый костюмчик непонятного происхождения, в холодную погоду надевал под пиджак малиновую кофту, а над влажным от напряжения мысли лбом топорщился непокорный желтый хохолок.

Недуг у Аксинькина тоже был старый. И в перестройку, и в капиталистическую эпоху следователь страдал алкоголизмом.

Болезнь прогрессировала. Аксинькин напивался часто и, будучи в соответствующем состоянии, вел себя буйно и шумливо. Начальство, хотя и измученное его непотребными выходками, было вынуждено терпеть, потому что чутье у Аксинькина было отменное, следовательским ремеслом он владел как никто и потрошил самых тяжелых клиентов, словно цыплят. Если он позволял себе нечто совсем уж несуразное, его отправляли проветриться в санаторий. Аксинькин возвращался оттуда присмиревший, неделю-другую пахал, как вол, потом дело доходило до получки, и все начиналось сначала.

За возможность откомандировать Аксинькина в область его начальство ухватилось с радостью. Дня два назад он, во время ночного дежурства, слегка перебрал, нашумел и даже запустил табельным пистолетом в заместителя начальника службы внутренней безопасности. Дошло до наручников. На санаторий, из-за нехватки фондов, денег не было, поэтому Аксинькину выписали суточные и сплавили буяна с глаз долой.

Перед отбытием к месту назначения Аксинькина пригласили в кабинет его непосредственного начальника и предложили побеседовать с незнакомым товарищем. Тот угостил Аксинькина сигаретой, щелкнул зажигалкой и сказал:

– Я с вами, товарищ, буду говорить откровенно. Следствие есть следствие, порядок мы все знаем. Но есть один момент. Если заметите что-нибудь странное, не откажите в любезности... Проинформируйте. Есть причины, по которым мы не можем этим сами заниматься. Вот мой телефон. Звоните в любое время,

Аксинькин покосился на своего начальника. Тот стоял у окна и делал вид, что внимательно изучает пробегающие по улице машины. Аксинькин подумал немного и кивнул. На связь он вышел уже в середине следующего дня.

– Товарищ подполковник, – сказал Аксинькин трезвым голосом, – можно попросить этого... с которым вчера виделись,.. тут малость помочь надо

– Объясни, в чем дело, Леша, – поинтересовался начальник.

– Запишите телефон. Это криминалистическая лаборатория в Серпухове. Пусть позвонит кто-нибудь и прикажет им не валять дурака. Если я прошу заключение сегодня, то это значит – сегодня. А не через две недели.

– Что-нибудь нащупал, Леша? – спросил начальник, который, постоянно общаясь с Аксинькиным, разучился удивляться.

– Что есть, то и нащупал. Конечно, если скажете, я могу здесь целый месяц груши околачивать, но больше тут ловить нечего. Если по делу, то меня только это заключение и держит. А дальше уж ваша воля.

Кто кому звонил – неважно, но утром Аксинькин, шмыгая носом, возник на месте постоянной работы и гордо прошествовал в кабинет начальника.

– Можете сказать этому... позавчерашнему, – сказал он, – пусть запросит материалы экспертизы. Остальное могу устно доложить.

– А как там вообще? – деликатно поинтересовался начальник.

– Там никак. Все дела в Москве. А там нормальный висяк. Помаются с недельку и бросят. Обычное дело.

Незнакомый товарищ встретил Аксинькина у "Мзиури" на Арбате, поздоровался за руку, проводил в тихую комнатку на задах, усадил в кресло, в котором когда-то, очень давно, сидел Сережа Терьян, плеснул в рюмки коньяк и приготовился слушать.

– Значит, так, – начал Аксинькин, с интересом поглядывая на коньяк. – Убийство чистой воды. Но это они и сами понимают. Телефонный провод перерезан. Дом только что из шланга бензином не поливали. Во дворе стояла машина, судя по следам – иномарка. На ней приехал покойный. Преступников было минимум трое.

– Почему?

– За домом, по ту сторону забора, следы еще двух машин. Всего, значит, три машины. Но самое интересное не в этом.

– А в чем?

– Лопухи они там, – махнул рукой Аксинькин, опрокидывая рюмку и важничая. – Они увидели, что в сейфе все бумаги сгорели, ну и перестали им интересоваться. А я только дверцу открыл – мама родная! Оттуда бензином несет, да так, что хоть святых выноси. Этот сейф сперва вскрыли, потом плеснули туда бензинчику для верности, спичку бросили и закрыли обратно, когда бумаги нормально занялись. Я пепел поворошил, и что-то он мне не показался. Поэтому экспертиза и понадобилась.