Юлий Дубов - Большая пайка (Часть четвертая)

Ларри, терпеливо дожидавшийся, пока папа Гриша немного выговорится, поднял рюмку.

– Григорий Павлович, – сказал он торжественно, – я вообще считаю, что вы сделали совершенно замечательную вещь. Во-первых, сами приехали. Во-вторых, познакомили нас. – Он кивнул в сторону заместителя министра. – Я рад, что вы организовали эту встречу, этот праздник. Вам спасибо, что вы так здорово придумали.

Папа Гриша ловко опрокинул рюмку, сопроводил ее бутербродом с икрой и тоже кивнул в сторону заместителя министра:

– Я при нем, вообще-то, мало что могу сказать. Не хочу, да и побаиваюсь, честно говоря. Жизнь, дорогой Ларри Георгиевич, настолько теперь для меня усложнилась... Я раньше проще на нее смотрел, а с возрастом стал ощущать недостаток внимания, недостаток понимания. Стал теперь больше вникать в психологию, в отношения между людьми. Я к чему это говорю? Последнее время я очень часто мысленно обращаюсь к Богу, прошу его дать мне разума – хочу понять, что здесь происходит. Но чем больше я это понимаю, тем мне печальнее и тем более одиноким я становлюсь в этой жизни.

– И я тоже, – вмешался в разговор заместитель министра. – Просто перестаю понимать и узнавать людей, вот что страшно. У всех в голове одна мысль – хапнуть, и ничего больше.

– Вот-вот, – закивал папа Гриша. – Маленькие деньги – маленькие беды, большие деньги – большие беды, а очень большие деньги... Я себе на днях честное слово дал – не заниматься больше торговыми предприятиями, а заниматься только такими, которые хоть что-то производят.

– Правильные слова, – согласился Ларри. – Когда производят – это конечно. Это лучше, чем когда только торгуют. Вы уж поучите нас, дорогой Григорий Павлович, покомандуйте.

– Я тебя, уважаемый коллега, в первую очередь хочу поздравить. Мы давно знакомы, ты знаешь, как я тебя уважаю. Люблю. Нам сейчас что нужно – строгая игра по строгим правилам. Вот так-то. Сегодня тебе нужно очень много мужества, чтобы правильно себя поставить. И нужно быть очень хорошо информированным, иначе можно сделать крупную ошибку.

– Вопрос можно? – Ларри, как на уроке, поднял руку. – С чем вы меня поздравляете?

– Ну как же! – Григорий Павлович изобразил на лице удивление. – Векселя подписал. Это честный и мужественный поступок. И я за это прямо сейчас готов обнять тебя и расцеловать.

– Ха! – сказал Ларри. – Я-то подписал. А через день ко мне приехали машины арестовывать. С этим вы меня тоже хотите поздравить?

Папа Гриша сделал вид, что вопроса не слышит.

– Вы, Ларри Георгиевич, – продолжил он, – по всем вопросам должны только сами думать. Лично. И всяких там... индивидуумов... которые будут вам советы давать или стараться приказывать, просто посылать подальше, и все! А на всякие там слухи, на молву людскую – плевать. Вам сейчас надо создавать новую команду. Совсем новую. Из своих людей. Старых-то – нет уже.

– Это как же? – спросил заместитель министра. – Насчет новой команды? Он ведь не какой-нибудь, родства не помнящий. Папа Гриша развел руки.

– Я же не говорю, что одних надо выгнать, а других взять. Надо просто порядок навести, чтобы знали, кто хозяин.

Позиция обозначилась. Судя по всему, на Заводе приняли окончательное решение. Платон стал персоной нон грата. И теперь папа Гриша, с помощью кнута в виде сидящего рядом курбаши и пряника в виде еще не обозначенных посулов, будет переманивать Ларри на свою сторону.

– Ладно, – сказал Ларри. – Про команду ясно. Меня сейчас больше отношения с Заводом интересуют.

– Отношения должны быть чеcтными, – отчеканил папа Гриша. – Пока что они таковыми не являются.

– Это как же?

– А вот так! Приоритеты у нас как расставлены? У тебя рассрочка – сто дней. А у всех остальных – только тридцать. И первое дело – поменять на тридцать. Чтоб без всяких исключений. Я теперь буду неотвратимо этого придерживаться. Потому что когда начинаются исключения, то приходят эти... бритоголовые. И разговоры всякие... Все должно быть честно и открыто.

– Договорились, – сказал Ларри. – С завтрашнего дня все будет открыто.

Папа Гриша изобразил на лице обиду.

– Для определенной категории доверенных лиц.

– А что, до сих пор наши отношения для этой определенной категории были закрыты?

– Были закрыты.

– Это как же?

– Мне не нравится "Инфокар", – неожиданно сообщил папа Гриша. – Мне не нравится "Инфокар" амбициями своими неумеренными. И тем, что он совершенно не управляется. Я не понимаю, как он управляется. И как СНК управляется – тоже не понимаю. Поэтому у нас будут сложные отношения.

– Ладно, – согласился Ларри. – Значит, вы не любите "Инфокар"?

– Как это – не люблю?

– Вы же сказали – я не люблю "Инфокар".

– Я сегодня не люблю "Инфокар".

– Сегодня не любите?

– А что это за барабанная дробь? На весь мир? – начал горячиться папа Гриша. – Как мне себя чувствовать, когда, например, приезжают и меня допрашивают? Мне такое зачем нужно? Я что, заработал такое? Или спрашивают все – ты что это создал? Что это за явление? Зачем ты нас наказываешь этим явлением? Вот я тебе и скажу, дорогой ты мой человек, такое явление получилось потому, что у вас мозгов нет. Потому что вы дискредитируете Завод. Тебе объяснить? – Папа Гриша принялся постукивать по столу кулаком. – Сережа Терьян, оппонентом у меня на диссертации был, в Вене погиб? Погиб. Ко мне приезжают, допрашивают. Вот зачем вы его туда посылали? Я все же член Совета директоров, я должен знать, что вы тут затеваете? Нет, сделали втихаря, что-то там сварганили – и молчок. С льготниками связались... Со мной кто-нибудь посоветовался? Я был вообще против всех этих иномарок, с самого начала. Если вы работаете с Заводом, извольте вести себя прилично. Вы махинации затеваете, а на нас – на меня! – пальцем показывают. Мне это зачем надо? Я всегда против единоличных решений по крупным делам. А у вас здесь, в Москве, иначе не бывает. Когда решили крутить деньги СНК, со мной кто-нибудь переговорил как с членом Совета? А я ведь с самого начала в "Инфокаре" был. Мне даже по телефону не соизволили сказать о крутеже. Я после этого что должен делать? Не рано ли вы меня за пешку брать стали? Ребята, я вас очень люблю, но я, по жизни, теперь такое заключение сделал. Вот собираются три человека, очень хорошие люди в нашей России. Когда денег нет, у них глаза горят, они последними копейками складываются, чтобы сделать дело. Идея хорошая, начало получаться, появились деньги – принялись смотреть друг на друга с некоторым подозрением. Появились большие деньги – еще меньше стали доверять друг другу. Появились очень большие деньги – все, конец! Ты не заметил, что у "Инфокара" такая траектория? Были бы вы одни – так и хер бы с вами. Но за вами же Завод стоит, вот что страшно. Вот вы сейчас обанкротитесь...