Евгений Сартинов - Последняя империя. Книга вторая

Когда утром на Красную площадь начал постепенно стягиваться народ, все ответственные за порядок в столице восприняли это как должное, москвичи за последние годы привыкли отмечать все праздники многолюдными гуляньями в старом центре столице. Несмотря на пасмурную погоду настроение у всех было приподнятое, часто слышались смех и песни. Большинство из пришедших были молодыми людьми с красными и трехцветными флажками, воздушными шариками, многие несли гитары, из динамиков переносных магнитофонов неслась самая разнообразная музыка, от Высоцкого до современнейшего супер-рэпа. Но постепенно, с каждой минутой, толпа становилась все больше и больше, росла как на дрожжах. Лишь когда плотность этой толпы достигла максимума и ни кто из пришедших уже не мог сделать и шагу, милицейское начальство начало беспокоиться.

– Что это они сегодня все приперлись сюда? – спросил генерал-лейтенант милиции Курбыко, начальник ГОВД Москвы. – Вроде никаких концертов на площади не запланировано?

Ответ он получил через две минуты. Неожиданно толпа с криками и визгом женщин нажала и прорвала тонкую линию оцепления. Десятки людей сразу заполонили трибуны Мавзолея. Минут пять продолжалась непонятная суета, затем раздался характерный грохот перешедший в свист, и в руках у одного из молодых парней очутился микрофон. Каким образом на площади оказалась столь мощная аппаратура милицейское начальство долго не могло понять, уже потом оказалось что колонки и усилитель пронесла с собой группа молодых девушек, плотной толпой проникшая на площадь. Кто-то из митингующих хорошо разбирался в проводке Мавзолея и сумел подключить усилители к стационарным разеткам на трибуне.

– С первым Маем, господа студенты! – разнеслось над всей площадью. Толпа ответила на это восторженным ревом, аплодисментами, свистом. У микрофона стоял высокий парень с длинными волосами стянутыми резинкой в хвост. Затемненные очки и козлиная бородка гармонично дополняла облик оратора.

– Сегодня мы здесь не просто для того чтобы отметить мифический день солидарности трудящихся, а для того чтобы заявить властям, что мы не хотим так больше жить! Мы требуем восстановления политических свобод, отмены цензуры в газетах и на телевидении! Долой...

В этот момент очнувшиеся от шока милиционеры попытались взять реванш. Как минимум сто человек косым клином врезались в толпу махая направо и налево дубинками.

– Разойтись! Немедленно всем разойтись! – орал в мегафон вспотевший от ужаса Курбыко. Увы, первоначальный порыв стражей порядка увяз в плотной, превосходящей их в численности массе митингующих. Взявшись за руки студенты остановили людей в сизых мундирах и постепенно взяли их в сплошное кольцо. Давка была жуткая, истошно визжали задыхающиеся девушки, матюги и крики милиционеров постепенно начали стихать, теперь правоохранители все силы тратили на то, что не быть раздавленными в этом людском прессе.

– Назад! – прохрипел потерявший фуражку майор милиции. – Уходим!

С огромным трудом, под улюлюканье и издевательские пинки милиционеры вырвались из толпы. Красные, потные, частью в разорванных куртках, они столпились возле ГУМа тяжело дыша и подсчитывая потери. Большинство их них лишились своих фуражек, у некоторых из рук вырвали дубинки. Курбыко возбужденно кричал в микрофон рации:

– Срочно на Красную Площадь ОМОН, весь, в полном составе! Снять посты с других участков, машины с водометами сюда и побольше гранат со слезоточивым газом!

А митинг разгорался. У микрофона стояла миниатюрная, но очень звонкоголосая девушка.

– Мы не хотим больше жить в милитаристском государстве! Мы не хотим чтобы наша парни гибли в Средней Азии и на Кавказе защищая местных баев и ханов! Долой правило Кулика!

Отдав все приказания Курбыко опустил рацию, окинул взглядом всю панораму людского моря и, выругавшись, схватился за голову. Он уже чувствовал как становятся легче его погоны.

Сизов получил сообщение о происходящем у себя на даче. В этот день у него за столом собрались самые близкие люди: Ольга, ее мать, сестра Сизова Ирина с детьми, Соломин с женой, не было только Сазонтьева, мотавшегося с инспекцией где-то в районе Камчатки. Только Соломин поднял первый тост, как обычно за Россию, как подошел незаменимый Фартусов и тихо сказал несколько слов на ухо Сизову. Тот сразу изменился в лице и кивнул секретарю в сторону телевизора:

– Ну-ка, включи Си-эн-эн.

Худшие опасения Владимира оправдались. На экране мирового информационного спрута показались до боли знакомый красные зубцы стен Кремля. Судя по ракурсу снимали сразу с трех точек: с крыши гостиницы "Россия", откуда-то из Пассажа и из самого центра митинга, с Лобного места. Молодые, красивые, возбужденные лица, красные флажки в руках девушек, частенько показывали обнимающиеся парочки. Возбужденный голос лопотавшего на английском комментатора при этом воспринимался как нечто чуждое и инородное. И все чаще телекамера показывала Васильевский спуск, куда подъезжали и подъезжали машины с громоздкими, похожими на роботов с в своих шлемах, в бронежилетах и щитами в руках омоновцами.

– Что это? – спросил Соломин кивая на экран.

– Господа студенты митингуют, – сквозь зубы процедил Сизов.

– Боже мой, а Светочка ведь тоже сегодня на какой-то митинг собиралась! – ахнула жена Премьера, толстая и рыхлая, под стать мужу, Галина.

– Ты знала про митинг и ничего мне не сказала?! – поразился тот.

– Ну, я же думала они пройдут там в строю, как мы в свое время в пионерах, помашут флажками и все.

– Пройдут, пионеры! – передразнил ее Соломин. – Совсем ты ее распустила!

– Да, зато ты ее видишь два раза в месяц, когда даешь деньги на учебу!

– Да иди ты!.. – в сердцах бросил обычно не сквернословивший Премьер, и подхватив под руку Сизова отвел его в сторону.

– Нельзя их взять и просто так разогнать! Ты видишь, эти с камерами только того и ждут!

– Вижу, – сквозь зубы процедил Сизов. Желваки ходили на его щеках. – Надо бы, очень надо бы их проучить, но...

Он сделал жест рукой и понятливый Фартусов подал Диктатору мобильный телефон.

– Малахов? Вот что, до меня их не трогай. Я скоро буду.

Закончив разговор он повернулся к Соломину.

– Ты со мной?

– Конечно, как же еще!

Уже на выходе Владимира за рукав тормознула Ольга.

– Надеюсь ты не повторишь ошибки Таньанменя? – спросила она.

– Не знаю, – признался Сизов. – Но я бы с удовольствием послал бы на них танки.

– Дурак! Это же наши дети. Этим ты восстановишь против себя всех, всю страну.

– Ты так думаешь?

– Да! Это будет твоей большой, огромной ошибкой! Ты сразу лишишься всей своей популярности.