Дмитрий Черкасов - Косово поле. Россия

– Не думаю...

– Вот. Так что Ковалевский лично мне малоинтересен. Морду ему набить – дело нехитрое. А вот вычислить его подельников посложнее будет.

– Это да, – согласился Вестибюль-оглы.

– Ну вот видишь... И бросками бутылок с бензином проблему не решить. Тем более что, как я понял из твоего рассказа, вышла небольшая накладочка.

– Мне надо было идти, – помрачнел Азад.

– Не надо. Поджог офиса ничего кардинально не меняет. То, что Ковалевского пуганули твои ребята, – это хорошо. Органично... Но все остальное – без толку. Кроме того, немного не вовремя. Более разумно это было бы сделать сейчас, когда я приехал.

– Я удивляюсь! Ты так спокойно рассуждаешь... Как будто это тебя не касается.

– Видишь ли, мой верный и горячий друг, – Владислав взял свою чашку, – резкие движения – это, конечно, здорово... В теории. Или на экране телевизора, когда герой мочит всех подряд без опасений за свои жизнь и здоровье. В жизни все, к сожалению, примитивнее и скучнее. Сплошной быт, как бы это ни выглядело со стороны. Чтобы пройти из пункта А в пункт Б или совершить нечто масштабное, надо учесть массу мелочей вроде одежды, вооружения и продовольствия, собрать необходимую информацию, подготовить места лёжки, пути отхода, примерно вычислить количество и готовность противника и еще многое сделать в том же духе... С кондачка дела не делают. И еще надо определить сверхзадачу. Ту цель, к которой ты стремишься. Не просто делать ради процесса, а иметь понимание того, чего же ты в результате достигаешь. И зачем...

– Зачем – понятно, – Вестибюль-оглы пожал плечами, – вернешь квартиру...

– Помимо квартиры есть еще нюанс, о котором ты забыл. Я, как тебе известно, условно мертв. Поэтому мне надо для начала восстановиться в правах. Или сделать это одновременно с отъемом квартиры.

Ибрагимов почесал затылок.

– Но ты же существуешь. И доказать это можно. В паспортном столе сохранились твои фотографии, есть люди, которые тебя давно знают.

– Верно. Но рассмотрим два момента. Первый – где я пропадал эти два месяца? И второй – возможное участие в этом мероприятии столь нелюбимых тобою сотрудников органов. Я уверен, да и ты тоже, что без ментов не обошлось. Убрать человека из документального учета крайне сложно. Со стороны, даже за очень большие деньги, такое не сделаешь. Стоимость моей квартиры не покрывает расходов на подобную операцию.

Вывод – для Ковалевского и тех, кто стоит за ним, мой случай не первый. Так сказать – конвейер. А конвейер предполагает организацию минимум из трех людей, один из которых – мент. Причем не сержант-патрульный, а старший офицер... Вот и думай. Пока что мы знаем только одного Ковалевского, пешку... Убрав его, я не достигаю практически ничего. Окромя морального удовлетворения.

– Ковалевского можно поспрошать...

– Можно. Если есть план, что делать дальше... Ну, предположим, сдаст он своих подельников. И что? Ломиться к ним и пихать в задницу паяльник? Получится нападение на представителя власти. Должен быть иной ход.

Вестибюль-оглы закурил и задумался. Рокотов говорил вполне резонно. Переть на государственную машину с голыми руками – глупо. У чиновников всегда найдется причина, чтобы затянуть процесс и за это время разобраться с тем, кто им помешал. Особенно если в деле принимает участие страж порядка. Задержат под любым предлогом на улице или даже в кабинете – и пиши пропало. Потом даже тело могут не найти.

– Невесело? – усмехнулся Рокотов. – Вот поэтому я предпочитаю не суетиться, а хорошенько все продумать. Неделя-две значения не имеют. Я уже пару месяцев как покойник, так что могу побыть им еще. Искать меня никому в голову не придет, квартира, как ты говоришь, пустует, никто по телефону не ответит. С кем надо, я отсюда свяжусь.

– Хотя бы вещи твои забрать надо, – неуверенно предложил Азад.

– Опять ошибочка... Для того чтобы мне пролезть в собственную квартиру, придется ломать дверь. А сие опасно. У нас нет уверенности, что там не поставлена сигнализация.

– Не, сигнализация не стоит. Точно.

– Вот откуда ты знаешь? Ты же две недели в камере отдыхал. За это время сто раз можно было установить. Полезу за вещами – и финита...

Вестибюль-оглы сделал большой глоток кофе, поперхнулся и закашлялся.

– Не нервничай... Все рано или поздно образуется. Только, как говорил товарищ Са-ахов, “тарапыться нэ надо”. Поспешишь – людей насмешишь.

– И все-таки я не понимаю...

– Разница в менталитете, – меланхолично заметил Владислав. – У тебя кровь горячая, чуть что – хватаешься за кинжал. А я северянин. С восточным уклоном. Пока сатори1 не придет – с места не сдвинусь. Зато когда придет – тады держись! – Рокотов улыбнулся, вспомнив переход через Македонию.

1 Сатори – озарение (японск.).

– И все-таки... – Вестибюль-оглы не унимался. – Надо что-то делать!..

– Надо. Я с тобой полностью солидарен. Но осторожно и без суеты. К тому же у меня помимо квартирного вопроса есть одно маленькое дельце. Вот решу с ним – и займусь Ковалевским.

– Какое дельце? – заинтересовался Азад.

Небольшую автомастерскую, выполняющую, если судить по рекламному плакату над воротами, все виды работ, Влад обнаружил, когда проезжал поворот с проспекта Добролюбова на Большую Пушкарскую улицу. Он немного притормозил, осмотрел чистенькую подъездную дорожку и недрогнувшей рукой направил “мерседес” к распахнутым дверям ярко-синего гаража.

Единственный механик, он же по совместительству – и владелец предприятия, откровенно скучал.

При виде клиента работяга выплюнул окурок и соскочил с верстака.

Рокотов опустил стекло на водительской дверце.

– Верно написано, что все виды работ, ал и брешут?

– Это зависит... – дипломатично выдал механик.

“А ты, братец, философ... Прям Дени Дидро с монтировкой в руках...”

– Зависит, видимо, от количества презренного металла? – уточнил Влад.

– Все мы человеки, -механик потупился.

– Верно подмечено. – Рокотов открыл дверцу и поставил левую ногу на порожек. – И сколь далеко распространяется понятие “все виды работ”?

– Отсель, – работяга широко махнул замасленной тряпкой, – и в бесконечность...

– Годится, – Влад спрыгнул на землю.

Внешность у механика была примечательна. Небольшого роста, кряжистый, с узловатыми пальцами и траурной каймой под ногтями. Этакий эпикуреец с тридцатилетним стажем употребления горячительных напитков. Из-под кустистых бровей сверкали маленькие внимательные глазки. В народе про таких говорят – “этот своего не упустит”. Но работают такие, как правило, с душой, за хорошие деньги горы своротят и не поморщатся.

– Локера, кенгурин, хромированную решетку? – с места в карьер предложил владелец мастерской.