Эрл Гарднер - Бархатные коготки

Мейсон выключил мотор и фары, захлопнул дверцы, после чего быстро двинулся вперед за Хоффманом и молодым человеком, повисшем на руке полицейского. Он успел еще открыть перед ним входную дверь.

При свете, в прихожей, Карл Гриффин оказался довольно красивым молодым человеком, несмотря на раскрасневшееся от алкоголя лицо, отмеченное разгульной жизнью. Глаза у него были опухшие и налитые кровью, но осанка была врожденная, выражающая достоинство и воспитание светского человека, умеющего приспособиться к любой ситуации.

Хоффман обернулся к молодому человеку и критично осмотрел его с головы до ног.

– Сколько времени вам нужно для того, чтобы протрезветь, Гриффин? Мы хотим с вами поговорить.

Гриффин кивнул головой.

– М-минуточку. Сейчас буду трезвым.

Он отодвинул сержанта в сторону и, пошатываясь исчез в дверях туалета. Хоффман посмотрел на Мейсона.

– Пьяный вдрызг, – заметил Мейсон.

– Факт, – согласился Хоффман. – Но для него это не впервые, у него есть опыт. Он вел машину в гору, по скользкой дороге, к тому же со спущенной шиной.

– Да, он должен хорошо уметь водить машину, – признал Мейсон.

– Любят друг друга с Евой Белтер, как кошка собаку, – сказал сержант Хоффман.

– Вы думаете о том, что он сказал о ней?

– Конечно. О чем еще я мог думать?

– Он пьян, – резонно заметил Мейсон. – Вы ведь не будете, надеюсь, подозревать приличную женщину на основании бессмысленного замечания пьяного человека?

– Да, он пьян, но машину привел целую. Может быть умеет так же и трезво думать, несмотря на то, что пьян.

Мейсон пожал плечами.

– Ладно, пусть будет так, – отнесся он к этому с пренебрежением.

Из туалета донеслись приглушенные звуки рвоты.

– Могу спорить, что он протрезвеет, – снова начал сержант, взглянув на Мейсона недоверчивым взглядом, – и трезвый повторит тоже самое.

– А я спорю, что будет пьян ничуть не меньше, – ответил Мейсон. – Даже если будет казаться трезвым. Такие люди могут кого угодно ввести в заблуждение, когда выпьют. Они ведут себя вроде бы трезво, а в действительности понятия не имеют, что делают и говорят.

Хоффман посмотрел на адвоката и улыбнулся:

– Что вы говорите, мистер Мейсон? Неужели вы заранее стараетесь дискредитировать его показания?

– Ничего такого я не сказал.

– Конечно не сказали, – расхохотался Хоффман. – По крайней мере прямо не сказали.

– Ему сейчас не повредила бы чашечка крепкого кофе, – подсказал Мейсон. – Пойду на кухню, посмотрю…

– В кухне должна быть экономка, – подхватил Хоффман. – Вы не обижайтесь, мистер Мейсон, но я хотел бы поговорить с Карлом наедине. Я не совсем четко представляю вашу роль в этом деле. Мне кажется, что вы одновременно и адвокат, и друг семьи.

– Я не барышня, чтобы обижаться, – ответил Мейсон. – Я прекрасно понимаю ваше положение, господин сержант, работа есть работа. Но раз уж я здесь нахожусь, то я останусь. У меня тоже работа.

Хоффман кивнул головой.

– Вы должны найти экономку на кухне. Ее зовут миссис Вейт. Мы уже допросили и ее, и ее дочь. Идите и попросите приготовить кофе. Много кофе, потому что парням наверху оно пригодиться точно также, как и этому нетрезвому типчику.

– Постараюсь, – сказал Мейсон.

Он прошел через раздвижные двери из салона в столовую, толкнул дверь в буфетную и оттуда вошел в кухню, которая оказалась огромной и была ярко освещена. У стола сидели две женщины. Они сдвинули стулья с прямыми спинками и сидели рядом, разговаривая тихими голосами. Когда Перри Мейсон вошел, они резко замолчали и подняли на него глаза.

Старшей женщине было под пятьдесят: припорошенные сединой волосы, черные, матовые, глаза посаженные так глубоко, что тени глазниц совершенно скрывали их выражение. У нее было продолговатое лицо, тонкие стиснутые губы и широкие скулы. Черное платье еще больше старило ее.

Вторая была значительно моложе, самое большее в возрасте двадцати двух лет, с волосами черными, как смола и очень блестящими черными глазами, пламенный блеск которых странно контрастировал с матовостью глубоко посаженных глаз старшей женщины. Губы у младшей были полные и ярко красные, лицо умело нарумянено и припудрено, брови тонкие, черные, хорошего рисунка, ресницы длинные.

– Миссис Вейт? – спросил Мейсон, обращаясь к старшей женщине.

Она кивнула головой, не раскрывая стиснутых губ. Сидящая рядом с ней девушка отозвалась глубоким грудным голосом:

– Я Нора Вейт, ее дочь. Что вы хотите? Матушка совершенно выбита из равновесия.

– Да, я знаю, – с сочувствием сказал Мейсон. – Я пришел спросить, не могли бы вы приготовить немного кофе. Как раз вернулся Карл Гриффин и мне кажется, что чашка крепкого кофе очень бы ему пригодилась. Кроме того, наверху несколько полицейских ведут расследование и так же охотно выпили бы кофе.

Нора Вейт сорвалась со стула.

– Ну, конечно. Правда, матушка?

Она взглянула на старшую женщину, которая снова кивнула.

– Я этим займусь, – сказала Нора Вейт.

– Нет, – отозвалась мать сухим, как шелест кукурузы, голосом. – Я сама этим займусь. Ты не знаешь, где что находиться.

Она отодвинула стул и прошла на другую сторону кухни, к буфету. Открыв дверцу, она достала громадную кофемолку и коробку. На ее лице не отражалось никакого чувства, но она двигалась так, словно очень устала. У нее была плоская грудь, плоские бедра и плоские стопы, которые лишали ее шаги эластичности. В ее поведении сквозили уныние и подавленность.

Девушка повернулась к Мейсону и улыбнулась ему полными, красивыми губами.

– Вы из полиции? – спросила она.

Мейсон покачал головой.

– Нет, я адвокат Перри Мейсон и здесь по просьбе миссис Белтер. Это я вызвал полицию.

– А-а, – сказала Нора Вейт. – Я слышала о вас.

Мейсон повернулся к ее матери.

– Вы неважно себя чувствуете, может быть, лучше мне заварить кофе? – предложил он.

– Нет, – ответила она таким же сухим, бесцветным голосом. – Я справлюсь.

Она насыпала в емкость кофе, налила в кофеварку воды и, подойдя к кухонной плите, зажгла газ. Некоторое время она смотрела на кофеварку, а потом все тем же тяжелым шагом вернулась к своему стулу. Села, сплела руки на коленях и застыла, уставив неподвижный взгляд в стол.

Нора Вейт подняла взгляд на Мейсона.

– Боже, это было ужасно!

Мейсон кивнул.

– Вы не слышали выстрела? – спросил он между прочим.

Девушка покачала головой:

– Нет, я спала, как убитая. Откровенно говоря, я проснулась только тогда, когда пришел один из полицейских. Они поли матушку наверх и, наверное, вообще не знали, что я сплю в соседней комнате. Они хотели осмотреть служебные помещения, пока матушка находилась наверху. Я проснулась и вижу, что рядом с моей постелью стоит какой-то мужчина и пялится на меня.