Василий Сигарев - Семья вурдалака

СЕРГЕЙ.Там? Ничего. Вода.

ВИКТОР.Ой, блин, а. Куда мы попали? Так что, Людмила Ивановна, делать-то будем? Золото где держите?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.У нас нету.

ВИКТОР.Слышали уже. Может, займете деньжат-то? По соседям, по родне. Немного ведь надо-то. А?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Где же я займу-то столько? У нас бабушки одни в подъезде. Пенсионерки. (Петру Петровичу). Петя, у тебя не у кого?

ВИКТОР.Петя, тебя спрашивают.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ.Что?

ВИКТОР.Займи деньжат у друганов- алкашей, будь паинькой.

ПЁТР ПЕТРОВИЧ.У меня нет.

ВИКТОР.Друганов?

ПЁТР ПЕТРОВИЧ (подбородок у него задрожал). Прекратите… издеваться.

ВИКТОР.Ой, как мы заговорили. Может подеремся еще, а? Поспарингуем.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА (вдруг упала на колени). Мальчики, миленькие, его только не трогайте! Он больной у нас! У него инсульт был! Ему волноваться нельзя! Я вам верну все. До копеечки верну. Потом только. Потом. Мальчики, миленькие, прошу вас! Сереженька, Витенька, Наташа… Я все верну. (Заплакала).

СЕРГЕЙ.Пошли, Витек.

ВИКТОР (очень странно глядит на Людмилу Ивановну). Иди… И ты, прошмандовка, иди. Только завтра свои долги принесете. А не принесете — в лес повезу… Идите.

НАТАША.Ты чего, Витя? Я же с тобой…

ВИКТОР.Да… Со мной. (Смотрит на Сергея). А ты с кем? С ней? С этой тварью пресмыкающейся, а? С червем с этим, а? Тогда тоже на колени вставай.

СЕРГЕЙ.Витек, кончай.

ВИКТОР.Вставай, я сказал.

СЕРГЕЙ.Витек…

ВИКТОР (кричит). Быстро!!!

Я за своим пришел. Свое забрать. Я не виноват, что ваш Ромочка мажется. Не я его на иглу садил. И не я ханку придумал. Так общество очищается. Все слабые вымрут, а мы останемся. Будет мир, покой и братство всеобщее. А то, что я банчу — это время такое. Каждый живет так, как может. У меня, между прочим, мать тоже училкой была. А потом умерла. От диабета. Гангрена на ногах началась. Говорили, в Москву ехать лечиться надо. А деньги-то где взять, а? Вот и умерла. И отец учителем был, трудовиком. Запил сейчас где-то. Сдох, может, тоже уже. А я с бабкой живу. С четырнадцати лет. Квартира трёхкомнатная почти пустая. Вот мне один дяденька, бывший цыган, и говорит: «Может возьмешь немного попробовать толкнуть. Я твой адрес раздам. Будут к тебе приходить. Сваришь им, всадишь, посидят немного и уйдут. При деньгах, говорит, зато всегда будешь». Я подумал, подумал и согласился. Дурак. И вот теперь идут они ко мне каждый день, как к Господу Богу. Ползут. Эти твари, эти насекомые. Несут из домов все, все, что деньги стоит. У кого мамки на птичнике работают, несут яйца. У кого на колбасной фабрике — фарш и колбасу. Те с предприятий прут, а эти — у них. Экспроприация экспроприаторов называется. Другие шапки несут зимние, кольца обручальные, магнитофоны. И я беру. Некоторые не берут, берут только деньги. А я беру. И сам за них сдаю. Жалко потому что. А те, кому нечего нести, а воровать боятся, расписки пишут. А с этими расписками — к мамочкам. И мамочки платят, потому что дети у них единственные и любимые, какими бы они ни были. А те знают об этом и пользуются. И пишут, и пишут. Ясно, а? Ясно?

Ладно, харе, вставайте. В церкви так стоять будете. Ну, подъем, подъем.

Рому вашего ждать будем.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Рому? Зачем? Он уехал ведь.

ВИКТОР.Никуда он не уехал. Натали…

НАТАША.Сегодня его видела. С Кишкой кассеты сдавали.

ВИКТОР.Вот. А вы врете, Людмила Ивановна. Учительница ведь вроде. Чему детей- то научите? А?… Анальгин у вас есть? (Массирует рукой затылок, морщится).

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Что?

ВИКТОР.Таблетки. От головы, от мигрени, от боли. Есть?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Парацетомол только. На кухне.

ВИКТОР.Пойдемте.

Идут на кухню. Сергей и Наташа садятся на диван. О чем-то тихо говорят.

Петр Петрович сидит спиной к телевизору, отрешенно смотрит перед собой.

На кухне Виктор опускается на табурет.

ВИКТОР.Замучил вас сыночек-то ваш, а?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Это… Чего?

ВИКТОР.Достал, говорю, Ромочка-то уже поди? Сил нет, жизнь кошмаром стала, а?

Так или нет?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Так…

ВИКТОР.Очень плохо?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Плохо…

ВИКТОР.Так убейте его. Все равно ведь загнется скоро. И себя, и его спасете.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Его…

ВИКТОР.Или давайте — я. Придет ко мне за дозой, а я ему особую приготовлю. Так уж и быть, избавлю вас от этого чудовища.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Его лечить надо. Он больной. Болезнь это.

ВИКТОР.А он бы вас убил. За сто рублей вот эти, в халате которые. Кумарить начало бы и убил. Это они только с виду такие безобидные. На колени встают, как путевые, плачут, раскаиваются. А в мыслях одно только: где бы денег на день достать. Одним днем живут. Так что? Сколько заплатите, а?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Анальгина нет. Парацетамол только. (Протягивает ему таблетки).

ВИКТОР.Жалко?.. А зря, проще нового родить. Этот все равно уже обречен.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Мы лечиться поедем.

ВИКТОР.Дело хозяйское. (Глотает две таблетки).

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.А вас ведь Виктор Тарась зовут, правда?

ВИКТОР.И что?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Вы не помните меня?

ВИКТОР.Ну и?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.А я вас помню. Только сейчас вспомнила. Вы у меня в третьем классе учились. Из Казахстана вы приехали. Давно это было. Я тогда только начинала в школе.

ВИКТОР.Не помню.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Ну, как же? Вы еще на последней парте сидели. Рисовали еще всегда. Меня рисовали. Я тогда молодая была. Рисовали вы меня. Художником хотели быть.

ВИКТОР.Не помню.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Вы же тогда хороший были, добрый. Худой очень, правда. Я вам еще пироги свои приносила. А вы не брали. Помните?

ВИКТОР (грубо). И что из того?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Не брали вы пироги… мои. С капустой я делала… Из магазинного теста… А вы не брали. Стеснялись.

ВИКТОР.Не я это был.

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Вы.

ВИКТОР (встает). Все, проехали, передумал я ждать. Через месяц приду. Соберете деньги?

ЛЮДМИЛА ИВАНОВНА.Через месяц… Соберем. Постараюсь я.