Георгий Мдивани - Твой дядя Миша

Барабанова (в страхе) . Они идут!..

Барабанов (волнуясь) . Идут? Ты думаешь, идут?.. Глупости! Никого нет!

Все трое прислушиваются. Слышен равномерный шум шагов поднимающихся по лестнице людей.

Барабанова. Не может быть, чтобы сквозь такие толстые стены… были слышны шаги!

Барабанов. Когда страшно — все слышно! Все слышишь.

Барабанова. А почему тебе страшно, Геннадий? Скажи, иначе я сойду с ума!..

Барабанов (не обращая внимания на жену, продолжает прислушиваться; с испугом в голосе) . Да! Они идут!.. Выдержка и хладнокровие! (Бросается к маленькому стенному несгораемому шкафу, быстро вынимает из кармана ключ, открывает шкаф, вынимает оттуда несколько пухлых конвертов, бежит к камину и бросает их в огонь, все время повторяя.) Выдержка и хладнокровие!

Людмила (взволнованно) . Ничего не понимаю… (Шепчет.) Папа, что ты делаешь?.. Зачем?.. Неужели…

Слышится протяжный звонок в дверь.

Барабанова (в отчаянии, еле выговаривая) . Это к нам…

Барабанов (в изнеможении опускается в кресло) . Я знаю, кто нас предал…

Людмила (как тигрица бросается к отцу, хватает его за плечи, трясет; задыхаясь от волнения) . Папа! Папа! Неужели это правда? Ты… ты… Зачем тебе надо было? Зачем… Из-за Горшковых! Из-за этих подлецов!

Барабанов (кричит) . Молчи, дура! (И с такой силой отталкивает от себя Людмилу, что она падает на пол.)

Барабанова. Значит, ты… ты, Геннадий!.. (Истерически.) Мы погибли!

В дверь продолжают звонить.

Барабанов (вскакивает, подбегает к телефону) . Три — восемнадцать — двадцать пять! Иван Никифорович! Ко мне уже пришли… Они уже у дверей! Звонят!.. Неужели?.. (После паузы кладет трубку, в отчаянии шепчет.) И к Горшковым пришли!.. (Опускается в кресло.)

В дверь продолжают звонить. Потом быот кулаками.

(Жене.) Открой!

Барабанова (нервно шепчет) . Не могу! Не могу…

Людмила медленно встает и шатаясь идет открывать дверь. Возвращается, отступая назад. За ней следом входят четверо вооруженных чекистов. Первым — человек в очках, видно интеллигент; у него высокий лоб, чисто выбритое лицо; кажется застенчивым — это Сабуров. За ним идут трое чекистов, среди них — Ермаков молодой.

Сабуров (останавливаясь в дверях) . Разрешите?

Барабанов (не вставая с места) . А вы разве спрашиваете разрешения?

Сабуров (развел руками) . Элементарная вежливость.

Барабанов (вставая) . Когда это было слыхано, чтобы вежливые люди в двенадцать часов ночи барабанили кулаками в дверь чужой квартиры?!

Сабуров. Положение обязывает, Геннадий Александрович!

Барабанов. Вы уверены, что разговариваете сейчас именно с Геннадием Александровичем?

Сабуров. Вы сразу слишком агрессивно нас встречаете…

Чекист (быстро направляется к камину, разглядывает горящие уголья и, не разгребая их, обращается к Сабурову) . Только что сожгли какие-то бумаги…

Сабуров. То, что сожжено, — к сожалению, уже не бумага! (Барабанову.) Геннадий Александрович, есть у вас оружие?

Барабанов. Оружие?..

Сабуров. Да, пистолет или… что-нибудь другое…

Барабанов. Пистолет… есть. (Встает, вынимает из ящика стола браунинг, кладет его на стол.)

Сабуров. Мы из ВЧК. (Показывает документы.) Должны произвести у вас обыск. Но чтобы не выворачивать все наизнанку, прошу показать все, что вы сами считаете для нас важным… Короче говоря, оружие… иностранная валюта и золото… документы, бумаги, касающиеся деятельности вашей подпольной организации…

Барабанов (уже спокойно) . Никакого оружия больше нет! Никакой валюты нет. Ни о какой подпольной организации я не знаю, и никаких документов и бумаг, компрометирующих меня, как честного гражданина, у меня нет!

Сабуров (указывает рукой на дверь) . Тогда прошу проводить нас в спальню.

Барабанов. Пожалуйста. (Идет вперед.)

Барабанова (в отчаянии) . Мне можно с мужем?

Сабуров. Женщин прошу остаться здесь.

Сабуров и второй чекист выходят в другую комнату вслед за Барабановым.

Один чекист стоит у письменного стола, не отрывая глаз от Барабановой и Людмилы. В полутени у дверей, стараясь как-нибудь не выдать своего присутствия, стоит молодой Ермаков.

Людмила (совершенно ошеломленная всем происшедшим, только сейчас заметила Ермакова; с удивлением шепчет) . Миша?.. (Кричит во весь голос.) Миша! (Бросается к нему.) Миша! Дорогой! (Схватила его за плечи.) Родной! Помоги! Помоги, там отец!.. (Указывает рукой в сторону спальни.) Как я боюсь! Как мне страшно! (Вдруг опомнившись, шепотом.) Почему ты здесь?.. (Громче.) Миша, почему ты здесь?..

Ермаков молодой. Люда, выслушай меня… Людмила. Нет, не может быть! Как ты мог прийти к нам?.. Почему ты здесь?.. (Вдруг размахивается и отпускает Ермакову сильную, звонкую пощечину.) Ермаков молодой. Люда! Я все объясню… Людмила (кричит во весь голос) . Подлец! Негодяй! Вор! (Кидается к матери, указывает на Ермакова.) Вот кто донес на отца! Вот кто оклеветал нас! Доносчик! Подлец! Вот почему он подружился со мной! Прикидывался влюбленным!.. Дура! Дура! Дура! (Бьет себя кулаком по лбу.) Я одна во всем виновата! Только я! Я погубила отца!

Барабанова. Людмила, опомнись!

Людмила. Да, мама! Я погубила отца! Тебя! Себя! Горшковых! Я ему все рассказывала!.. Вот он, мой любовник! Мой любовник! Муж!..

Барабанова. Замолчи! Как тебе не стыдно! Людмила (кричит) . Мне уже ничего не стыдно! Ничего не стыдно! Вот он, мой любовник. Дрянь! Убийца!..

На лестнице раздался выстрел. Все замерли. Из другой комнаты выбегает Сабуров, прислушивается.

Чекист. Это у Горшковых… (Бежит к двери.)

Затемнение

Тот же двор. Ночь.

Тимофей, ежесекундно прислушиваясь, делает вид, что подметает двор. Роль Тимофея играет тот же актер, который играет старика в очках.

На середине двора стоит Ермаков старый.

Ермаков старый (зрителям, быстро и нервно комментируя события) . У нас в доме все — от мала до велика— знают, что происходит сейчас у Барабановых и у Горшковых… Но никто не посмеет выйти из своей квартиры. Только дворник Тимофей — старый шакал, полицейский доносчик и прихлебатель Горшковых — делает вид, будто не интересуется тем, что творится вокруг… Тимофей, Тимофей! Подлая твоя душонка! О чем ты думаешь сейчас?..