Эрик Бутаков - Мыс Рытый

А у меня всё это время карабин лежит на дне резиновой лодке, в воде (волной захлестнуло через борт), и я его не достаю, чтобы егеря вообще не чиканулись. Но невозможно же вообще сидеть в лодке и не вылазить — это подозрительно, особенно, если учесть, что волны лодку бьют о берег, а люди почему-то упорно в ней сидят. Пришлось изловчиться и выпрыгнуть, пряча телом и рюкзаками карабин. Получилось — не заметили. Но ныть егеря не перестали и всё чего-то требовали им пояснить, почему им приходится жечь государственный бензин, вылавливая нас?

Евгений Ефимович, хоть и был человеком романтичным и сдержанным, но в этой ситуации…

Это мне напомнило фильм «Властелин Колец», первую часть. Там старый хранитель кольца (какой-то Бильбо, кажется) отдавал «своё сокровище» молодому Фродо, и вдруг, на секунду передумал! Его лицо моментально приняло звериное, страшное выражение… но через мгновение он был снова «добряком». Тоже произошло с нашим уважаемым «Кусто»!

— Ты чё разорался-то, майор?! Ты по-нормальному спросить не можешь?! Ты за кого нас принял?

— Вы не отметились! — майор выпятил грудь (а почему, собственно, майор?). — Я жгу государственный бензин, езжу здесь по морю…

— Слышали уже! — перебил его Евгений Ефимович. — А ты, на какой службе, майор? Ты же на государственной службе! Какой же ты ещё-то бензин должен жечь? Это твоя работа! Езди и проверяй! Только по-человечески! Нечего пену пускать — мы тебе не пацаны, у нас всё оплачено и разрешения есть! Не веришь — лезь на корабль, проверяй! А на нас не ори! Понял?! А то, ни дай Бог, мы заорем! Вопросы есть? (Некоторые выражения и обороты, отпущенные им в сторону проверяющих, я на всякий случай пропустил — сообщество может не одобрить).

«Майор» не нашелся что ответить, развернул лодку и направился к кораблю.

Лицо Евгения Ефимовича вновь приняло выражение «добряка».

Пошарахавшись по палубе, полепетав с Андреичем, егеря сели обратно в лодку и ушли по своим делам (снимать свои сети, как выяснилось с помощью бинокля).

— Вот они для чего государственный бензин жгут! — хмыкнул ЕЕ.

А мне пришлось разбирать и чистить в полевых условиях карабин, который захлестнула волна, то есть, ещё терять время, вместо того, чтобы быстрее двигаться — день же не резиновый!

«Полевой» шомпол, а точнее, веревочка с косичкой из конского волоса, не проходила по каналу ствола. Ну, застряла, сволочь! Видимо, нужно было сначала маслицем косичку смазать. Я намотал край веревки на подобранную палочку и попытался всё-таки вытянуть. С большим трудом мне это через какое-то время удалось.

— Фу, ты! Протянул! — я вытер пот со лба и поднял голову.

Все, затаив дыхание, смотрели на меня.

— Вот так больше делать не надо, — сказал Евгений Ефимович. — Мы же на Рытом. А если б застряла?

— Не застряла бы!

— Ну, не скажи. Мы — на Рытом. И остаться без оружия… Не делай больше так. Хорошо?

— Хорошо. Не буду.

Я спрятал чистящие принадлежности в рюкзак, проверил ещё раз карабин — всё, готов.

— Почистил?

— Почистил.

— Держи.

Мне передали пластиковый стакан с водкой.

Встав на правое колено (как читал), я брызнул водки духам, собрался и пошел. Все уже давно были готовы и только ждали меня — все пошли.

«Для начала — до скалки перед ущельем, не показывая карабин, — там разберемся — главное сейчас от егерей уйти побыстрее. А в ущелье они за нами не пойдут — испугаются. Пошли! — Владимир Павлович определил задачу. — Валентин! Вперед!»

Жарко, душно, шагать неудобно по вывороченным камням, но упорно идем, не останавливаясь. Прошли километра полтора-два, привал под желтой скалой, что справа от входа в ущелье вздымается из безлесого склона холма. Никто нас не догоняет (видимо улов в заповедных водах большой), можно расслабиться и прикинуть по карте и GPS где мы, что нас ждет дальше, и воды с удовольствием жадно попить!

От берега до белой скалки, как было сказано, ходу примерно километра полтора-два, т. е., минут двадцать-тридцать. И чем дальше мы отходили от берега, чем больше было расстояние между нами и егерями, и вероятность, что они увидят карабин даже в бинокль, уменьшалась, тем больше нас тревожили другие мысли. Становилось жарко. Вокруг стрекотали кузнечики, а под ногами в сухой траве хрустели маленькие камни. Белые эдельвейсы мы пытались не давить своими шагами, но их было очень много, и это не всегда удавалось. Дорога по мысу далеко не идеальная, вся в рытвинах и небольших, заросших травой навалах камней — нужно под ноги глядеть. Тем не менее, вход в ущелье приближался. И вот тут-то пришли те самые тревожные мысли. Что нас там ждет? Лично я знал (точнее, слышал от «очевидцев» и читал), что там нам наверняка встретятся различного рода неприятности, а то и того хуже. Не даром же мыс нас с такой неохотой впустил на берег, учитывая все поломки и егерей — так это, надо полагать, цветочки, по сравнению с тем, что будет дальше. В прошлом году где-то на этом примерно месте мы встретили медведицу с медвежатами. В этом году, говорят, медведей ещё больше! Что ещё? Я шел и внимательно смотрел в траву возле ног — первое, что может быть — змеи… и клещи. Это уже «утомляло». Потом ненароком вспомнились все рассказы: огромные пчелы со «смертельным» укусом, шаровые молнии, радиация. Но, как человек опытный, каким я себя считал, в этом деле первопроходцев, я отчетливо понимал, что самая большая неприятность, это подвернутая нога. Подвернул ногу — как выбираться? А не дай Бог!.. (Даже думать не буду, чтобы не сглазить!). Медведи — вот реальная опасность — это да! В узком проходе ущелья (а мы хорошо изучили ущелье по карте) встреча с косолапым ничего хорошего не сулит. Помнится, как в Баргузинском заповеднике, медведи, сколько не ори, специально выходят на голос посмотреть, что там за дебилы «на ужин зовут»? Здесь, скорее всего, тоже самое, — они здесь не пуганые, раз люди не ходят в ущелье, более того, — здесь тоже заповедник. Говорили же ещё в девяносто втором пастухи, что все коровы и лошади, которые в ущелье зашли, не возвращались — медвежий угол. А те, которых мы видели гниющими на берегу в то далекое время — разве не подтверждение их слов? Медведи, ох уж эти медведи?! Что делать, если выскочит? Что делать? — стрелять! Выскочит, без разговоров буду стрелять — плевать, что заповедник! После разберемся. Да и кто пойдет в ущелье смотреть, настрелял я там медведей или нет? Так что, коль уж тащу карабин, так стрелять буду — зря что ль на меня мужики надеются? Лишь бы не сейчас, ни сразу — а то на канонаду егеря точно сбегутся, а им потом докажи, что ты «не хотел». И «звериный оскал» Ефимыча здесь не поможет. Вот — тоже метаморфоза Рытого: добрейший человек может превратится… Хорошо, что мы с ним в одной команде! Что-то мне всё это «Сталкера» напоминает: я и хруст травы под ногами слышу, и как егеря рыбу вытаскивают из сетей, и птицы не поют, и в команде у нас тоже есть писатель-неудачник, ищущий новых ощущений, и вместо гайки с марлевой вязочкой у нас Валюха с рюкзаком и сигареткой вперед, как заводной, «летит». Всё, как в кино. Сам себе наворачиваю? Возможно. Но пытаюсь-таки шутить. Мне когда страшно или неуютно — я всегда пытаюсь шутить. Не плакать же? Вот. И сам с собой разговариваю. Тоже — вот. Молодец! Но с медведями, всё же, держи ухо востро! А инопланетяне? Инопланетяне — это даже интересно! Вот уж кто меня меньше всего беспокоит — так это инопланетяне. Очень любопытно, если что. Посмотрю, что это такое, если появятся. Специально, во время ночевки буду во все глаза и уши смотреть, чтобы их увидеть. Да, хоть бы тарелочку маленькую засечь — а то, всё никак не получается. Миллион человек на Байкале «видели» тарелки, а я — нет! Не порядок! Ну, всё — хорош шугаться! Кажется, к скалке подходим, сейчас перекурим, сориентируемся по карте, как мои товарищи любят с помощью GPS, и рванем по бездорожью в самую клоаку! Прорвемся! А другого выхода нет — только вперед, потом ещё внукам будем рассказывать, что и как было! Всё — спокойно, Первопроходимец, всё нормально будет, не буксуй.