Цена победы (СИ)

На восточной окраине Храмового квартала возвышается восьмиугольное, чудовищно древнее, окруженное контрфорсами святилище Д’нек. Купол походит на горб, обвешанный позолоченными и медными листами, затейливо разрисованный потеками птичьего помета. Перед входом возвышается статуя с изящными мраморными руками, поднятыми над головой - в одной руке оливковая ветвь, в другой новорожденный младенец, пуповина обвита вокруг руки и спускается вниз, соединяясь с животом матери. Д’нек является богиней-матерью асситов, она дарует и поддерживает жизнь, излечивает безнадежно больных. И это не просто безмолвный каменный идол, а реальная высшая сила, в ее существовании никто не сомневается. Боги часто появляются в мире смертных, вмешиваясь как в большую политику, так и в дела отдельных ничем не выделяющихся асситов. Иньяле лично посчастливилось увидеть нисхождение с Д’нек, которая приняла ее в качестве служительницы.

С тех пор прошло девять восьмиградских лет, чудом спасшаяся беглянка нашла свое место в помощи другим. Иньяла, как десятки тысяч других людей Турарского царства, родилась с предрасположенностью к магии, однако при всех имеющихся возможностях не хотела развивать дар. Удалось освоить всего лишь десяток заклинаний, одно из которых действовало крайне эффективно. По прихоти судьбы Иньяла стала той, кем до Исхода становиться не желала. Шестнадцатилетнюю девчонку воротило от мысли, каково это с утра до ночи возиться с больными, увечными, немощными. Лекарь использует не только магию, в основном приходиться работать руками: вправлять вывихи, переломы, вырывать зубы, вскрывать фурункулы, зашивать и перевязывать раны.

Нашествие ктум чаруд заставило Иньялу повзрослеть, сначала ее отец ушел на войну и так не вернулся, несколько месяцев спустя затем захватчики в авангарде с армией вурдалаков стояли у стен Варата. Она сполна повидала ужасы войны, то, как люди под воздействием мерзкого колдовства чарудов обращаются в плотоядных тварей.

Внутри храма Д’нек царила привычная атмосфера некой умиротворенности и покоя. Полутьма, освещаемая огнем десятками зажженных свечей, запах травяных и цветочных благовоний, мечущиеся в тенях духи. Первое время Иньяла до смерти боялась последних, как оказалось, потусторонние слуги Д’нек никогда не причиняли вреда живым. Коридор перед лекарским покоем был заполнен нуждающимися в исцелении асситами разных возрастов, присутствовало и несколько человек. Жрицы не откажут никому, включая последнего бедняка. Плату за оказанные услуги храм берет только с тех, у кого водятся лишние деньги. Обдирать нищих чревато неприятными последствиями со стороны Д’нек и ее слуг, боги вообще тщательно следят за подопечными, дабы не творили ничего лишнего.

Скорее всего, на этом и держится благополучие Восьмиградья. Асситские боги не в пример человеческим намного лучше дают о себе знать, и они не оставят смертных в час нужды. Весь пантеон выступит на защиту подлунного мира, как он делал это на протяжении целых эпох. Конечно, боги тоже неидеальны, они могут недолюбливать друг друга, даже порой враждовать, но в целом они заботятся о благе асситов.

-Иньяла, ты как раз мне нужна, -подошла к девушке старшая жрица Д’нек, в легком красном платье из льняной ткани, похожую одежду носило большинство служительниц храма. -Сегодня пришло много народа со злой кожей.

-Сколько?

-Тридцать шесть.

Иньяла издала страдальческий выдох.

-Справишься?

-Куда ж я денусь, Сшен? Конечно, справлюсь.

-Извини, в помощь дать никого не могу, остальные до сих пор занимаются рабочими с медного рудника.

-Как? Я думала, с ними днем закончите.

-Мы так и не определили, какая тварь на них напала, не знаем, что за яд и чем его лечить. Вот они и мучаются в лихорадке вторую ночь… бедные, -грустно произнесла Сшен. -Шестеро после рассвета к Шору отправились, четверо, когда солнца находились в зените, глядишь, к следующему закату потеряем всех.

-Печально слышать. А богине молились?

-Почему-то молчит, видно, дела есть более важные у нее.

Так для Иньялы началась очередная рабочая ночь, в отдельной комнате, заставленной горшками и сосудами с целебными составами, целительница принимала больных асситов. Сперва расспрос касаемо жалоб, после поверхностный и внутренний осмотр. Иньяла искала любые признаки злой кожи, если находила, с помощью простейшего заклинания магического зрения определяла этап недуга. Начальную стадию без метастаз вылечить легче всего, не приходится прибегать к магии - асситы за тысячелетия алхимических изысканий изобрели превосходные снадобья, уничтожающие опухоли. В случаях позднего обращения приходится весьма постараться, дабы ассит не отправился к вратам Утнора. Исцеляющее заклинание, которым Иньяла превосходна владела, даже в ее руках помогает через раз. Недаром Аккад, друг отца Иньялы, постоянно повторял: ”Магия не является универсальным инструментов для решения проблем. Очень часто она подводит.”

На каждого больного у целительницы уходило около четверти звона, одни уходили из храма с надеждой на полное выздоровление, другим оставалось лишь дать совет насчет того, как облегчить страдания. Запущенный недуг в считанные месяцы доберется до жизненно важных органов: мозга, легких, сердца и убьет обреченного ассита. Жители Восьмиградья издревле обречены страдать от солнечного проклятья, никогда не угадаешь, кого оно заберет следующим. Каждый третий ассит умирает не от старости, а от прогрессирующей злой кожи или похожих поражений других частей тела.

У людей это тоже встречается, но не так часто и развивается намного медленнее. Почему боги никак не исправят положение? Слова Аккада сущая правда - магия, даже божественная, не в состоянии решить все проблемы, у нее есть пределы и ограничения.

-Иньяла! -на пороге лекарской появилась встревоженная служительница храма. -У нас тут в покое маг из портала вывалился, просил тебя привести.

-Кто?

-Не знаю, но выглядит он скверно. Будто в чане кипящей воды обварился. У него еще на лице… как вы ее называете, точно, борода.

-Аккад! -резко подскочила Иньяла. -Закончи тут с перевязкой, я быстро.

-Конечно.

Оставив больного на попечение асситской жрицы, Иньяла спешным шагом направилась в лекарский покой. Там на соломенной лежанке у входа расположился человек в ободранных остатках богатой одежды. Можно было узнать только кожаные сапоги и полотняные штаны, хотя выглядели они словно отсырели и прогнили. Из под клочьев плаща и рубахи проглядывала покрывшаяся сплошными волдырями, черными струпьями кожа. Некогда густая черная борода и волосы на голове по большей части выпали, остались лишь отдельные клочки растительности. Состояние откровенно ужасное - без лечения его смерть вопрос пары дней. Дядя Аккад, как с детства привыкла называть его Иньяла, дружил с ее отцом, а после гибели того на войне взял опеку над дочкой купца. Девушка мало знала о том, чем занимался и продолжает заниматься маг, наверняка чем-то серьезным, раз вел дела с наместником провинции. В любом случае Аккад вытащил Иньялу из осажденного Варата, вместе они с двадцатью тысячами человек прошли через магические врата в другой мир.