От звезды до звезды. Колония (СИ)

По мановению его пальца откуда-то из угла бесшумно вылетел микроподнос со стаканом воды. Найгваль немедленно осушил его до дна и вопросительно посмотрел на остальных. Экипаж одновременно замотал головами.

– Наконец-то, – прошипел вильянин, – сколько можно болтать попусту!

Полковник Хармати дождалась окончания всех ужимок, абсолютно не меняя выражения лица, и медленно положила сцепленные руки на стол. Утвердив их, словно два кирпича, она обвела сидящих напротив людей и яута тяжелым взглядом, совершенно не подходящим к ее хрупкой фигуре.

– Полагаю, вам сейчас кажется, что компьютер важнее, – спокойно сказала она. – Однако, увы, пластиковые мозги оказались не в приоритете. Важнее – те мозги, которые принадлежат яуту. Вы знакомы с психопаспортом данной расы?

Рудольф вопросительно посмотрел на напарника. Йонге неохотно пожал плечами.

– Что ж, тогда не буду оперировать подробностями. Остановлюсь на том, что это, разумеется, нечеловеческий тип восприятия действительности. Может быть, вы хотя бы слышали о синдроме запечатления?

– Да, – почти с облегчением сказал Йонге. – Прочитал один раз и запомнил.

– Понял, – въедливо исправил его Сайнжа.

– Именно, – полковник скупо улыбнулась и тут же снова свела брови к переносице. Йонге решил, что только преданная своему делу женщина может игнорировать неизбежные морщины, возникающие при такой мимике. – В отличие от людей, он воспринимает не графическое преобразование, а то, что находится под ним.

– Что, расчеты? – недоверчиво спросил Йонге.

Полковник кивнула и уставилась на Йонге так, словно только что открыла ему все тайны Вселенной. Йонге не представлял, что ему сейчас предстоит сделать. Захохотать, возопить в ужасе или, быть может, зарыдать. Вместо этого он развернулся и тоже уставился на яута. Рудольф, наоборот, лениво прикрыл глаза.

– Так ты считываешь всю ту херню, которую городит Фелиция на маршруте?

– Да. Много лишнего, неверное выведение результатов, – фыркнул яут. – Я убираю все, что не является значительным.

– Но…

– Да, ваш корабль не возражает, – перебила полковник. – Потому что эту коррекцию вносит полноправный член экипажа, и она не отражается на состоянии здоровья остальных членов экипажа.

– Что нас очень удивляет, – не преминул вставить свое слово вильянин.

Перед ним на столе крутились графические формулы, от одного взгляда на которые Йонге начинало подташнивать. Вильянин тоже относился к разряду существ с принципиально иным образом мышления.

– Соответственно, при такой комбинации не может быть и речи о воспроизведении данного метода, – добавила полковник.

Мечты о патенте медленно и торжественно обрушились, как имперский яутский дворец. Механик прекратил изображать собственный почетный бюст, и глаза у него сделались злыми.

– Слушайте, вы две недели отпиливали от нас по кусочку, – почти с отчаянием сказал Йонге, обращаясь уже к Найгвалю. – Потрошили наши мозги, записывали эти долбанные цереброграммы, сто пятьдесят раз изучили искин “Фелиции”. Неужели вы совершенно ничего не можете сделать?

– Увы. Мы просто не знаем, как это работает, – сочувственно улыбнулся Найгваль.

– Полный провал, – заключил вильянин.

В повисшей паузе было отчетливо слышно, как простужено сопит вильянин и еле различимо клокочет Сайнжа.

– Ладно, – наконец, заговорил Рудольф и тоже положил руки на стол, копируя полковника. – Хотел бы я сказать, что вы лажанулись, но совесть не позволяет. Пусть у нас не будет патента, и человечество, – тут его голос слегка изменился, приобретая неуловимо-торжественный оттенок, – не получит никаких преимуществ перед всеми остальными сапиенсами, но теперь мы точно знаем, что для нас оно работает. Значит, будем крутиться сами по себе. Надеюсь, отрицательный результат не означает, что нам придется платить за исследования из своего кармана?

– Кажется, вы не совсем осознаете глубину проблемы, – полковник утомленно прикрыла глаза и переплела пальцы, не отрывая рук от стола. – Я внесу ясность. Итак, мы обнаружили, что первый же подобранный вами инопланетчик может запросто считывать расчетные полетные параметры.

– Опять нарушение рангов, – фыркнул Сайнжа и постучал когтями по столу. – Даже Великая Мать соблюдает уважение, уважай и ты, умансоо!

– Не умансоо, а полковник Хармати, – парировала та. – Здесь вы не представитель ветви, а в первую очередь пациент. Безусловно, очень ценный. Но вернемся к делу. В первую очередь мы позаботимся о том, чтобы больше никто и никогда во всем человеческом блоке не смог синхронизироваться с представителем другой расы

– Это будет очень хреново для всех, – вильянин приподнялся с места и в упор уставился на экипаж. – Вы, живорожденные, даже не представляете, сколько из-за вас будет вздрючено народу.

Йонге чувствовал, что в голове у него сплошная каша. Даже несмотря на обрисованные вильянином перспективы, он пока что не мог взглянуть на проблему со стороны. Ему казалось, что полковник, профессор и инопланетчик разыгрывают несмешной спектакль. По Фузии моталось около миллиарда людских кораблей, и это были только зарегистрированные единицы.

– Вы смеетесь, – не выдержал он. – Как вы намерены отлавливать и вздрючивать всю эту толпу?

– Мы нарушим пакетную синхронизацию, – по-прежнему невозмутимо сказала полковник. – Экипажам придется обратиться к нам.

Йонге открыл рот, но его опередил Рудольф. Сдержанность полетела ко всем чертям. Подскочив с места, он хлопнул по столу обеими руками и подался вперед. Найгваль отшатнулся, но полковник даже не моргнула.

– К вам? В один разнесчастный НИИЦ? Вы в своем уме, Хармати? Вы парализуете нахрен все торговое сообщение Фузии!

– Не считайте себя умнее правительства, господин Вебер, – холодно сказала полковник. – У нас свои методы.

– И каким же образом вы помешаете синхронизации? – зашел с другой стороны Йонге.

– А вам об этом знать совсем необязательно, – полковник улыбнулась. Йонге показалось, что ему улыбается яутский охотничий капкан.

– А с нами-то что будет? – заорал Рудольф, багровея по самую шею.

– У вас все будет хорошо. Вас не будут судить за непреднамеренное раскрытие государственной технологической тайны.

– Хотя и надо бы, – встрял вильянин.

“Йонге, они же нас тут и закопают!”

“Помолчи! Я думаю!”

– И поскольку я уверена, что сейчас вы общаетесь друг с другом, – терпеливо сказала полковник, – то добавлю, что доказательством наших добрых намерений служит то, что я сижу и трачу свое время, разговаривая с вами. При этом вы не в психушке, ваши счета не заблокированы, а корабль не признан собственностью ФКА. Но чем больше вы упрямитесь, тем сильнее я убеждаюсь в том, что долгоживущий Тлечкай был прав.