То, что нас объединяет (СИ)

Она говорила и говорила, хотя и понимала, что может сделать еще хуже. А вдруг у женщины нет семьи? Что если все они погибли во время пожара или в автокатастрофе? Может, потому-то она и прибежала на мост, пытаясь свести счеты с жизнью. Незнакомка стояла, крепко сжимая перила, и Сара внимательно наблюдала за ее руками.

Но женщина оставалась неподвижной. По лицу ее тоже мало что можно было прочесть. Слышала ли она вообще ее слова или думала о чем-то своем? Неважно: чем дольше она так стоит, тем больше шансов, что все закончится хорошо.

– Я тут подумала, – Сара поспешила прервать нависшее молчание, – что в случае грамотной помощи… если бы вы с кем-нибудь поговорили… Нет-нет, не со мной – мы с вами и правда совсем незнакомы. Я понятия не имею, что привело вас сюда, но чувствую, что это не может быть решением проблемы. И если бы вы поговорили с врачом или… – не стоит произносить слово «психиатр», а то вдруг она обидится, сказала себе Сара. – Или с психотерапевтом… Словом, с кем-то из профессионалов, то вам действительно могло бы стать чуточку легче.

Она замолчала, исчерпав все доводы. Легкий ветерок холодил ее мокрое лицо. Глаза пощипывало от слез, да и новые были уже на подходе. Что-что, а поплакать Сара любила – редко какой фильм не мог растрогать ее до слез.

И вновь воцарилась тишина. Затем на мост въехала какая-то машина, но Саре и в голову не пришло остановить ее. Она неотрывно смотрела на женщину, настороженно ловя каждое ее движение. Вот только что ей делать, если та все-таки решит прыгнуть? Попытаться удержать? Но так можно и самой свалиться в реку. Она представила, как две их фигурки, распластавшись, летят вниз – совсем как пара цирковых акробатов. Невольно содрогнувшись, она тряхнула головой, чтобы отогнать ужасную мысль.

Незнакомка, наконец, ожила. Рукавом кожаного пальто она вытерла глаза, убирая непрошеные слезы. Затем, даже не взглянув в сторону Сары, женщина резко повернулась и вытащила из кармана ключи от машины. Сара молча наблюдала, как она подошла к автомобилю и распахнула переднюю дверцу.

– Вы уверены, что сможете вести? – спросила она. – Если хотите, я задержусь еще на несколько минут.

Никакой реакции. Усевшись в машину, женщина завела мотор и хлопнула дверцей. Машина резко сорвалась с места, так что шины завизжали на повороте. Не прошло и нескольких секунд, как она скрылась из глаз.

Они даже не успели познакомиться, подумала Сара. Да и к чему? Вряд ли судьба еще раз сведет их вместе. Вдобавок у нее были серьезные опасения, что женщина доедет до следующего моста и оттуда бросится в реку – без досадной помехи в виде хнычущей велосипедистки. И уже на следующий день в газете появится объявление: «У реки найден “фольксваген-битл”. Судьба водителя неизвестна».

Удалось ли ей хоть как-то повлиять на ситуацию? Удалось ли задеть струнку в душе этой странной женщины? Сара не знала. Но если в ближайшее время она не прочтет в газете никаких тревожных объявлений и не услышит по радио о пропавшей женщине, значит, можно утешаться тем, что вмешательство ее не было напрасным. Не исключено, что ей и в самом деле удалось спасти чужую жизнь.

Прислонившись к перилам, она повесила на металлическую планку шарф и глянула вниз. От реки тянуло холодной сыростью. Что если бы это ей пришла мысль броситься в студеную январскую воду? Как же нужно отчаяться, чтобы даже помыслить о таком!

Пытаясь согреться, Сара прижала холодные руки к щекам. Цветной прямоугольник шарфа по-прежнему висел на перилах. Привязать его к ограде, на случай если женщина все-таки вернется за ним? Последнее, впрочем, маловероятно. Можно, конечно, оставить шарф у себя, хотя вряд ли ей хватит духу воспользоваться когда-нибудь этой красивой вещицей. Пожалуй, стоит постирать его и отдать на благотворительность.

Все еще пытаясь справиться с нервной дрожью, Сара вернулась к велосипеду. Шарф она сунула в сумку, к конверту с рекомендациями, которые предусмотрительно заготовила для собеседования. Сейчас уже казалось совсем неважным, получит она эту должность или нет. Подумать только, еще пару часов назад Сара не могла думать ни о чем другом, кроме предстоящего экзамена на профпригодность. Тогда она даже не подозревала, что истинное испытание поджидает ее на пути домой.

Сев на велосипед, она продолжила путь. Разошедшийся дождь крупными каплями барабанил ей по спине и плечам, но Сара уже не обращала на него внимания.

Хелен

По дороге в Дублин ее немилосердно трясло – и это несмотря на теплое пальто и относительный уют машины. Дворники методично смывали со стекла потеки дождя. Уже на окраине города она обнаружила, что бензин практически на нуле. С наступлением темноты на улицах Дублина стали загораться огни. Встречные машины помигивали яркими фарами. С каждой минутой сумеречный мир становился светлее, и только внутри нее царила непроглядная тьма. Там, где когда-то была ее душа, чернела мрачная бездна.

Главное – не думать, гнать от себя любые мысли. Свернув на заправку, Хелен пару минут растирала онемевшие руки и только потом выбралась из машины. Всю неделю она игнорировала пустеющий бак, в полной уверенности, что ей уже никогда не придется беспокоиться о таких пустяках.

В голове у нее безостановочно крутилась строчка из песни – что-то о том, как неприятно узнать истину в свои семнадцать лет. Эту печальную песенку Джанис Иен крутили утром по радио, пока Хелен кормила завтраком Элис. И вот теперь мелодия ожила, потянув за собой эти жалостливые строки.

На самом деле ты не столько знакомишься с истиной, сколько начинаешь распознавать ложь. В свои семнадцать Хелен знала все на свете: своевольная и жадная до впечатлений, она мечтала перевернуть эту страницу и зажить новой, самостоятельной жизнью. Ей потребовалось еще семнадцать лет, чтобы понять – счастье не вечно, добро редко торжествует над злом, а любовь приходит только для того, чтобы бросить потом в объятия боли.

Наверняка у вас кто-то есть. Кто-то из близких , сказала та женщина на мосту, невольно задев ее за живое. Ей сразу вспомнилась Элис, от которой пахло свежей травой и чем-то перечно-мятным, которая спать не могла без включенного ночника, и чьи пухлые ручонки забавно торчали из рукавов ужасных кардиганов, которые с упоением вязала мать Хелен.

Элис. Это из-за нее Хелен так и не смогла побыть с Кормаком в его последний час, когда он медленно угасал на больничной койке. Будь это кто другой, Хелен бы возненавидела его за это. Но не Элис – ведь она была частью Кормака. Единственным, что он оставил после себя в этом мире.

А все эта дурацкая сыпь, из-за которой Анна, няня Элис, бросилась звонить Хелен. И ей пришлось оставить умирающего мужа, чтобы поспешить к постели дочери. В результате все обернулось не менингитом, а обычным псориазом. Хелен сразу вернулась к Кормаку, но было уже поздно.