Олег Быстров - Зрячий (СИ)

Выстрелы позади тоже стихли. Дым плыл над полем боя, над пустынной улицей. Ни одного человека не показалось на тротуаре за всё это время, ни один силуэт не мелькнул в окне – полное безлюдье. Я больше не мог оставаться в авто. Сдавленно выдохнув Еве: «Сиди!» – я вывалился из машины и огляделся.

От расстрелянного лимузина ко мне медленно, чуть покачиваясь, шел последний нападающий. Невысокий плотный тип в бандане и кожаном жилете. В вытянутой руке он сжимал револьвер, дуло которого было направлено прямо мне в грудь...

Клинки, пусть даже самые лучшие, пусть хоть сто раз легендарные, не способны защитить от пули. Как не спасли они Дагомира от кавалерийских карабинов, так вряд ли помогут сейчас и мне. Но другого оружия не было, а стоять и покорно ждать выстрела и смерти я тоже не мог. Поэтому одним движением стряхнул ножны с клинков.

Плотный ухмыльнулся. Лицо его, перемазанное сажей, было совершенно нормальным, живым и подвижным. Он удобнее перехватил рукоять револьвера и стал тщательно целиться...

Повинуясь больше наитию, чем здравому смыслу, – тому чувству, что появилось недавно и вело меня, помогало в трудную минуту, – я распахнул руки как можно шире. Освободившись от ножен, клинки мелко задрожали, в один миг вибрация стала такой, что щекотало ладони. Руки сами, без вмешательства воли, начали расходиться: правая пошла вверх, левая – вниз и в сторону.

В лице разбойника что-то дрогнуло, он продолжал целиться, но ухмылка стала какой-то неуверенной, почти жалкой. А я узнал на себе, что называют коловращением, священным кругом, символом вечного движения.

Я усиленно размахивал руками и со стороны напоминал, наверное, ветряную мельницу. Клинки свистели, чертили в воздухе два прозрачных круга – один чуть больше, другой поменьше. Ступни плотно стояли на земле, корпус раскачивался из стороны в сторону. Мое оружие не доставало противника, до него оставалось не менее двух метров, но что-то изменилось.

Лицо террориста исказилось, и он нажал на курок. Грохнул выстрел, пуля просвистела около моего уха. Рука бандита ходила ходуном, он давил на спуск еще и еще раз. Пули пролетали мимо. Он ухватил револьвер обеими руками, на лице отобразилось нечеловеческое напряжение – он пытался направить оружие. На миг ему это удалось, дуло опять смотрело мне в грудь.

Я не двинулся с места, продолжая работать клинками в прежнем ритме. Палец стрелка нажал на спуск, но за долю секунды до этого ствол дрогнул – опять мимо! «А-а-а-а!» – тонко и страшно заголосил он и начал беспорядочно стрелять, слепо направляя револьвер в мою сторону. Пули пролетали мимо, не причиняя вреда.

Наконец боек глухо щелкнул, пустой барабан провернулся, боек клацнул еще раз – патроны закончились. Одновременно силы оставили нападавшего: он безвольно уронил руку с оружием, крик его оборвался. Я сделал шаг вперед и резким вертикальным ударом рубанул саблей по ненавистной бандане.

В этот удар я вложил всё напряжение последних минут, всю свою ненависть к преследователям и весь свой страх тоже. Отлично приспособленный для секущих ударов клинок не застрял в ране, не скользнул по черепу – он развалил голову пополам. Тело обрушилось с тупым звуком...

Броневик чадно горел, перед ним еще дымилась воронка от взрыва гранаты. Я прошел к кабине и заглянул внутрь – водителя убило при взрыве в кузове. Не защищенная с этой стороны кабина не смогла стать преградой для осколков.

Вокруг лежали трупы. Изрешеченный остов лимузина горбился уродливым скелетом, подле него тоже валялись мертвые – свои и чужие. Где-то стукнула ставня, далеко в небе вскрикнула птица...

– Мартин... – раздался тихий жалобный голос. Ева испугано выглядывала из салона кабриолета, вздрагивая и озираясь.

Я подобрал ножны, обтер клинок и сел в авто.

– Поехали в Агентство, Ева, – тихо проговорил я. – Может быть, там мы будем в безопасности…

Не успела Ева завести мотор, как к перекрестку подкатил огромный черный лимузин т а йников, набитый до отказа агентами. За ним, ревя двигателем, следовал армейский броневик – строгая, по-своему даже красивая в своей функциональной завершенности стальная коробка. Угловатая, вся из клепаного металла, с двумя башнями, из которых угрожающе глядели, шевеля дулами, пулеметы. Кустарная поделка «2012» в сравнении с ним казалась бы жалкой и смешной, если бы я не наблюдал ее в деле каких-то десять минут назад. Пять мертвых агентов лежали на земле, мне было не до смеха.

Из лимузина выпрыгнул тот самый подтянутый господин с непреклонным лицом, который был на набережной. Неужели это случилось только вчера?! Он быстро огляделся, деловым шагом прошел между трупов и склонился над бортом кабриолета:

– Я вижу, вы живы. Не пострадали?

Мы молча смотрели на т а йника. Какие тут могли быть комментарии? Все его люди пали, спасая нам жизнь. Молодцам из «2012» нужны были клинки, но агенты связали их плотным огнем, отвлекли на себя, и только благодаря погибшим ребятам мы с Евой остались целы. А могли бы лежать вместе со всеми на горячей брусчатке...

– Можете вести машину? – спросил господин у Евы. Та знакомо закусила губку и вздернула подбородок – никто, никакой т а йник не смеет усомниться в силах и возможностях гордой аристократки! Господин понял всё без слов:

– Езжайте... – и, повернувшись к броневику, махнул рукой.

Тот взревел двигателем, куда более мощным, чем был у грузовика. Мне показалось, что я теперь все автомобили буду сравнивать с чудовищем, чуть было не убившим нас. Ева тоже завела мотор и тронула кабриолет. Броневик поехал следом, сопровождая нас почетным эскортом. Так мы и двигались по улицам Капиталлы, под надежной охраной двух пулеметов.

* * *

В Агентстве суеты прибавилось: гвардейцев и т а йников стало еще больше, броневик занял позицию у подъезда. Нас встретили встревоженные взгляды девушек из приемной. Откуда ни возьмись появился господин Аусбиндер:

– Мартин, Ева! Больше из особняка ни ногой! Это приказ, слышите – приказ! Наверху есть гостевые апартаменты – занимайте. Отдыхайте, и никакого расследования, никаких встреч... Здания не покидать.

Директор на время утратил весь свой аристократический лоск. Как видно, наше дело вызвало серьезный резонанс, а господин Аусбиндер, судя по всему, получил от вышестоящего начальства серьезную накачку. Ева кивнула, вид у нее был утомленный. Как видно, остаток сил ушел на вождение автомобиля.

Она сразу отправилась на третий этаж, где действительно располагались гостевые комнаты для командированных сотрудников. Я же знал, что ни спать, ни отдыхать сейчас не смогу. Потому отправился в операционную.

Тодд сидел в своем закутке. На миг мне показалось, что тишина и незыблемость его комнатушки, основательность и спокойствие самого Столба – это и есть истинная реальность. Всё, что произошло со мной за эти дни, было страшным сном, мороком и совершенно не затронуло охранника и его службы. Да так оно, в сущности, и было. Каждый делает свое дело.