Аромат лимонной мяты. Книга первая (СИ)

После первого выброса возбужденный Персиваль носился по дому и кричал о новой Моргане. Учить дочь он начал, как только девочке исполнилось три. И практически сразу нарисовалась огромная проблема: Ариана с трудом контролировала свою силу, дозировать же ее она не могла вообще ни под каким видом. Персиваль, убежденный в том, что все упирается в правильное и систематическое обучение, насел на нее по полной программе, но с каждой неудачей дочери раздражался все сильнее. Кстати, про сыновей он тогда практически забыл. Аберфорт плюнул сразу, а Альбус еще пытался привлечь к себе отцовское внимание: сначала стоически, а потом и с интересом выслушивал его многословные околонаучные теории, а затем закапывался в книги и рукописные дневники предков, разбираясь, о чем вообще шла речь.

Кендра, беспокоясь о детях, решила серьезно поговорить с мужем. И вот тут-то узнала много нового и интересного. Оказалось, улучшение «породы» — семейное хобби Дамблдоров. Когда-то давно они и впрямь занимались серьезными исследованиями в этой области с целью привить и закрепить в потомстве необходимые признаки. Вдохновили их на это Гонты, в переписке с которыми они долгое время состояли.

Гонты, потомки Слизерина, переживали тогда свои лучшие времена и искренне стремились сохранить дары и способности Великого змееязыкого, поэтому и жениться старались на родственницах, пусть и не слишком близких. Надо сказать, на тот момент определенных успехов они добились: существенно возрос магический потенциал и даже парселтанг, изначально считавшийся исключительно мужской способностью, проявился и у женщин их рода.

Дамблдоры решили последовать их примеру, что закономерно привело к печальным итогам в обоих случаях. О буйных Гонтах сплетничали все, кому не лень, а вот Дамблдоры свое грязное белье аккуратно стирали и на просушку вывешивали чистой стороной. Тем не менее, и их род хирел: таланты в семье стали рождаться реже и реже, а вот – хм! — чудаки все чаще.

Например, более чем эксцентричный прадед Персиваля, украшавший бороду цветами и колокольчиками и обожавший разноцветные мантии. Весьма обаятельный человек с широким кругом знакомств, он ухитрился распродать веками собираемую библиотеку и спустить фамильное состояние на буйные оргии как с женщинами, так и с мужчинами, причем не только человеческой расы. И при этом искренне считал, что положил жизнь на алтарь магической науки. Ведь как можно спокойно спать, если не узнаешь, что получится, если скрестить русалку и кентавра. Или человека и великана. Или гоблина и вейлу. Не хотят скрещиваться? Ну, существуют разные способы убеждения…

Как бы то ни было, для начала восемнадцатого века подобная сексуальная революция была чересчур. Родственники величием момента тоже не прониклись и решили судьбу новатора тихо и по-семейному, мотивировав свои действия любовью, желанием защитить и заботой об их общем благе. Остаток жизни он провел в подвале собственного дома, в комнате с мягкими стенами, одетый в модную рубашку с длинными рукавами, завязанными крест-накрест.

Его сын, дед Персиваля, тоже увлекался наукой. Правда, опыты ставил на козах, для чего и приобрел несколько пар. Двурогие парнокопытные не успели даже заблеять, как были заколдованы натуралистом-любителем, и принялись рождаться, плодиться и умирать со скоростью бабочек-однодневок. Когда же очередной опыт закончился провалом, немного расстроенный экспериментатор поджег загон с животными. Около месяца в Насыпном Нагорье пахло — да попросту воняло! — шашлыком, а главный шеф-повар сменил гардероб и переехал в подвальное помещение.

Отец Персиваля, сохранив-таки остатки здравого смысла, окинул сумрачным взглядом предков и собственное немногочисленное потомство и категорически запретил размножаться всем, кроме самого Персиваля, которому в приказном порядке было велено найти себе подходящую маглороженную, желательно с континента, а лучше всего вообще не европеоидной расы, и обновить кровь.

Тогда же он рассказал Персивалю и предание об истинных первенцах. Предъявить письменный источник было проблематично — именно переписку с Гонтами, в которой подробно расписывалась эта легенда, и использовал его отец для поджога, — но кое-какие положения он помнил и так. Например, про разницу в возрасте более двадцати лет и невинность обоих родителей. Ну, и зачатие в первый же раз, само собой.

И Персиваль загорелся! Почему-то появилась уверенность: озвученных условий более чем достаточно. И уж его-то старший ребенок непременно затмит собой Мерлина. Так что замуж Кендру брали не за красивые глаза: она должна была не только разбавить кровь, но и, по всем расчетам, произвести на свет истинного первенца. Недаром же он, Персиваль, до пятидесяти с лишним лет блюл себя: ни с кем, ни разу, ни-ни, чуть ли не на бантик завязал. Так что он сделал все от себя зависящее, а вот она, индианка немытая, подкачала и оказанное ей высокое доверие не оправдала.

Кендра, обычно спокойная и невозмутимая, как статуя языческого бога, была в шоке. Как минимум три поколения скорбных духом? Да еще и легенда? Даже нет, не так, пересказ легенды? Слышал звон, да и только? Один брякнул, второй поверил, а виновата она? Да даже немытые — по мнению Персиваля — индейцы знали: должна совпасть масса условий, чтобы получился ребенок с определенными качествами. Шаманы учитывали все: положение звезд, время года, время суток, возраст и происхождение родителей, чуть ли ни цвет волос и глаз и даже сторону света, на которую обращено изголовье брачного ложа.

Обозленная, она в нелицеприятных выражениях высказала мужу все, что думает о нем и его бесноватых предках, и, развернувшись, уже хотела выйти из комнаты, как вдруг в дверях заметила сыновей. Что именно слышали мальчишки, привлеченные криками родителей, разбираться не было ни сил, ни желания, а позже стало не до того: буквально через несколько дней с Арианой случилась трагедия.

Колдующую в саду девочку заметили маглы, сыновья местного приходского священника. Тезисы о волшбе в них были вбиты крепко-накрепко, поэтому и разобраться с маленькой ведьмой они решили кардинально: забить камнями насмерть. На крики выбежал Персиваль и… В общем, хоронить было уже некого: закрытые гробы и горстка пепла.

Кто убил мальчиков, муж или дочь, Кендра не знала. Вину Персиваль взял на себя, что, по мнению Кендры, — и Батильда была с ней полностью согласна, — было более чем справедливо. Ведь именно он должен был позаботиться о маглоотталкивающих чарах вокруг дома и сада.

Персивалю дали пожизненное. Перед отправкой в Азкабан ему было разрешено свидание с одним членом семьи, и он выбрал старшего сына. О чем они разговаривали с отцом, Альбус так никогда и не рассказал матери.