Аромат лимонной мяты. Книга первая (СИ)

— Браво-браво-браво! Это было прекрасно, но излишне. Вы же прошли проверку на родство у гоблинов.

— Это лишь ваши домыслы, — невозмутимо ответила Мелисса.

— Но ведь вам знаком термин «наследник по духу», — нахмурился Финеас.

— И не только он. Читаю много. Грешна, — пожала плечами девочка.

— Кричер вам служит, — настаивал лорд Блэк.

— Kakie vashi dokazatelstva? — коверкая слова, спросила Мелисса, вспомнив фразу из фильма(8) про полицейского-комми(9), который смотрела летом, и, заметив ошарашенный взгляд Финеаса, перевела ее на английский.

Лорд Блэк какое-то время молчал, а потом глубоко вздохнул:

— У вас паранойя, юная леди. Но лучше быть параноиком, чем бестолковым брехливым псом, подставляющим мягкий живот под каждую протянутую руку. Безусловно доверять мне Вы не сможете ни сейчас, ни в будущем. По крайней мере, пока. Долг бывших директоров Хогвартса служить нынешнему. Образно говоря, я раб портрета и раб того, кто владеет портретом.

«Джинн Финеас бин(10) Найджелус!» — мысленно фыркнула Мелисса: от слов Блэка буквально подуло пустынным ветром «Тысячи и одной ночи»(11).

— Поэтому! — продолжил он. — Я излагаю вам свои соображения, а уж что с ними делать — решать вам.

Впрочем, его просьба — помимо предложения приютить портреты после окончательного падения дома Блэк — была абсолютно необременительной и не противоречила планам самой Мелиссы. Финеас просил наведаться в дом Поттеров в Годриковой Впадине и проверить, находится ли он по-прежнему под Фиделиусом. Теоретически, особенно приняв в расчет официальную версию о предательстве последнего Блэка, попасть в дом должно было быть весьма и весьма проблематично: чары завязаны на него, а он все еще жив и адрес девочке уж точно не сообщал.

Отсутствие Фиделиуса могло означать две вещи. Во-первых, хранитель чар, кем бы он ни был, мертв. А во-вторых, Фиделиуса, как такового, не было. Возможность исчезновения чар из-за смерти Поттеров лорд Блэк даже не рассматривал: младший из них здравствует по сей день.

В любом случае было понятно: для чистоты эксперимента необходимо взять с собой стороннего человека, поскольку сама Мелисса изначально была включена в чары сокрытия. Накладывали их сразу после того, как ее забрали от Дурслей, и гарантий, что в ночь рождения Гарри Поттеры не поленились и исключили ее из заклинания, не было.

Что же до причин, по которым портреты хотели перейти под ее начало, и условий, при которых это было возможно, Блэк, что та Шахерезада, обещал вернуться к этому вопросу через тысяча и одну ночь.

— Ну, предположим, я когда-нибудь и смотаюсь на экскурсию к дому национального героя. И даже, допустим, попутно выяснится, что никаких чар там нет. И, собственно, что с того? — выслушав его доводы, поинтересовалась Мелисса. — Вы же не думаете, что я брошусь доказывать чью-то невиновность?

Финеас лишь бросил на нее загадочный взгляд и исчез с картины.

***

Северус, выслушав рассказ Мелиссы, судорожно перебирал в голове варианты, при которых мог бы слететь Фиделиус, и не находил для этого никаких объективных причин. Помрачнев и мысленно добавив к своему счету к Дамблдору еще один пункт, он задумался, освобождает ли его, Снейпа, отсутствие чар Хранителя от одного из обетов, данных Альбусу, и с досадой пришел к выводу, что нет, поскольку никаких определенных условий он тогда не оговаривал.

— И что ты об этом думаешь? — в этот момент спросила у него Мелисса.

Правильно поняв ее вопрос, он ответил:

— Полагаю, беседа с тобой была личной инициативой Финеаса. Дамблдор тут и рядом не валялся. Финеас — хитрый жук, действующий исключительно в интересах дома Блэк, но пытающийся подстраховаться: подложить картонку под свою аристократическую задницу, — посмотрев на недоумевающую девочку, Северус коротко пояснил, словно бы это все объясняло. — Тысяча и одна ночь.

Мелисса нахмурилась, поняв, что речь идет вовсе не о сказках, и какое-то время молчала, пытаясь сообразить, что имеется в виду. Тысяча и одна ночь. Три года. Нет, два года и девять месяцев. Она резко повернулась к Снейпу.

— Четырнадцатилетие. Он ждет, примет ли меня родовая магия.

— Именно, — профессор поднял палец вверх, призывая к вниманию. — Думаю, речь идет о магическом вассалитете.

— Я их вассал? — поразилась девочка, впервые подумав о том, что вместе с родовыми способностями, правами и возможным наследством, может получить весьма неприятные обязанности и старые, многократно возросшие долги.

Снейп задумался и медленно покачал головой:

— Скорее, они — вассалы Слизерина или Певерелла. Если это так, то как их сюзерен ты будешь обязана позаботиться либо о возрождении рода Блэк, либо о сохранении их магических секретов до появления достойного претендента из боковых ветвей. Никто из священных «двадцати восьми» не стал бы этим заморачиваться. Главная забота старых фамилий — сохранение себя самих.

— Это геморрой! — возмутилась Мелисса.

— Что ж, у тебя впереди чуть меньше трех лет, чтобы найти хорошего проктолога, — только и усмехнулся Снейп, успокаивающе потрепав ее по плечу. — А теперь давай, наконец, закончим наши дела в этом проклятом городишке. Уже темнеет.

Девочка кивнула, делая зарубку в памяти поговорить о магическом вассалитете и сюзеренитете с Оглафом, и шагнула к разросшейся за восемь лет живой изгороди.

«Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттеры. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью».

Эта надпись появилась, как только Мелисса дотронулась до ржавой скрипучей калитки. Кроме того, памятная доска была вся исписана многочисленными пожеланиями, адресованными Гарри Поттеру.

— Памятника посреди площади недостаточно? Трогательно, — девочка индифферентно пожала плечами. — Но хотелось бы знать, кто этот умник, который так легко и просто распорядился чужой частной собственностью?

— Полагаю, Министерство. С подачи Визенгамота.

— То есть Сам.

Они пересекли двор, заросший сорной травой, поднялись по скрипучему крыльцу и, обходя висящую паутину, осторожно вошли в дом.

Там было темно. Засветив Люмос, Мелисса осмотрелась. Гостиная была почти такой же, какой она ее запомнила. Только некоторые вещи были перевернуты и сломаны и везде был толстый слой пыли и грязи, да на стенах, потемневших от времени, четко выделялись светлые квадраты.

Так, картин нет. Что и требовалось доказать. Мелисса покачала головой и посмотрела на замершего Снейпа, оглядывавшего комнату. Он как-то странно рассматривал входную дверь, потом переводил взгляд на камин, находящийся слева от нее, затем на диван, стоящий напротив входа, опять на дверь. По выражению его лица было видно, насколько напряженно в этот момент работает его мозг. Словно не веря собственным глазам, он потряс головой, затем вернулся к двери и шагами измерил расстояние от нее до дивана.