Александр Руджа - Хеллсинг: Моя земля (СИ)

Все-таки чрезмерная самоуверенность — грех.

Через минуту мы уже медленно отступали к выходу, да, отстреливаясь и да, изрядно прореживая наступающие ряды, но все-таки отступали. Я сменила третью обойму, Артур расстрелял уже четвертую. Неплохой результат дают еще две гранаты, навесом закинутые в самую гущу упырей, но ситуацию они переломить не в состоянии. Здесь бы, конечно, очень помогли бронебойно-зажигательные патроны, только я их не взяла. Откуда было знать, что понадобятся?

«Нужно отходить через дверной проем на лестницу!» — транслирую. Еще не паника, но где-то довольно близко к тому. — «В узком проходе сдержать их будет проще, иначе мы не справимся!»

«Справитесь», неожиданно говорит в голове глубокий голос, а двое ближайших ко мне упырей разлетаются кровавой кашей. То есть в буквальном смысле, без преувеличений. Раз — и минус две цели. Со спины нагоняет звук — будто доской по столу кто-то зарядил.

«Был пацан — и нет пацана. А жить бы ему до ста».

Упыри, такое впечатление, сами в шоке. Пользуясь случаем, снижаю их поголовье еще на две единицы. Воспрянувший духом Артур включается в отстрел — еще минус три.

«Последняя обойма».

«У меня еще две. Отходи».

Оборачиваюсь. Алукард, склонив голову набок, меланхолично рассматривает поле боя, а в руке у него — невозможно поверить — здоровенный револьвер. Револьвер! А никакой не знаменитый «Касулл» с бесконечными патронами, которым он — в оригинале — крушил бесконечные орды зомби! Как же так? Впрочем, на меткость и результативность конструкция Алукарда никак не влияет, за пять выстрелов он умудряется уничтожить восемь упырей, мгновенно опустошает барабан, покрывая пол россыпью массивных гильз, и все с тем же отрешенным выражением лица принимается забивать новые. Спасибо за помощь, продолжаем работу.

А упыри-то, кажется, заканчиваются. Уже, как говорится, виден берег. То есть просвет в коридоре. Откуда-то с той стороны звучат частые выстрелы — ага, это девчонки наконец подключились. Интересно, что их задержало?

Алукард выпускает из своего громобоя еще четыре пули и снова уходит на перезарядку, я добиваю предпоследнюю обойму (еще минус пять), Артур, скалясь, ведет контроль. Но больше на нас, вроде бы, никто не лезет. Стрельба за углом тоже затихает. Неужто все? Смотрю на часы и столбенею — с того момента, как мы вошли в коридор, прошло чуть больше семи минут. Вот она, вампирская супер-скорость, как себя хорошо показала!

В мозг стучится Влада.

«Я сейчас выйду к вам, не пальните. Как обстановка?»

«Все чисто», отвечаю. «Сейчас еще по комнатам пройдем, для верности».

Обход, правда, сюрпризов не приносит — упыри, судя по всему, в полном составе двинули к нам, как только услышали гранату и прочую возню, так что в комнатах пусто. Нет, скажем иначе — ни упырей, ни живых людей в комнатах не осталось.

А вот трупы были. Трупов было много, и состояние их было нехорошим. Изломанные, скрученные, деформированные человеческие тела, все в красном, и в черном, блестящем и скользком в свете фонарей. Артур кое-как держался, часто сглатывая и отворачиваясь, Влада была бледной как смерть, но выглядела спокойной, ну, а я старалась смотреть и дышать поменьше, и тоже вроде как выдержала, не ударилась в истерику. Алукард, кажется, остался нами доволен.

Кстати, куда подевалась Кристина? Влада кивает.

— Именно поэтому мы вступили не сразу. — Это, похоже, первые произнесенные вслух слова за всю операцию. — Смотрите сами.

Подходим ко второму входу. Или выходу, как посмотреть. Баррикада аккуратно разобрана.

— Это мы, — поясняет Влада очевидное. — А вот это — нет. — Где-то внизу сбоку, между неплотно составленных досок, виднеется дыра. Края окрашены густо-красным, болтаются какие-то ошметки.

Кто-то из упырей все же успел дать деру.

***

Глава 4. Gaudeamus igitur

— Что с Крис? — а Артур-то больше всех, я смотрю, волнуется. Тили-тили тесто… — Где она?

— Все с ней нормально, проверяет нижние этажи и общается с полицией, — успокаивает Влада. — Упыря пропустить или принять за нормального человека довольно трудно.

И то правда. В силу развившейся от вируса тупизны они вряд и смогут замаскироваться или мимикрировать. С другой стороны, хватило же кому-то их них ума сбежать из коридора. А может, даже и не одному.

— Одного человека мало, — реагирует Алукард. — Артур, Влада — с двух сторон спуститесь до первого этажа, тщательно проверьте все, обращая внимание на крики, неадекватное поведение, кровь, открытые двери или окна. По разрешении ситуации доложитесь. Виктория, со мной наверх.

И снова исчезает. Наверное, объявится с противоположной стороны коридора на двенадцатом этаже.

«Где гвардия? — Обходит с флангов. — Кого? — Всех!»

Двенадцатый этаж тоже пуст и тих, словно вымер. На самом деле, конечно, народ как мышки сидит по квартирам, дураков нет выходить из дома, когда этажом ниже идет интенсивная стрельба. Все дураки у нас в свое время собрались на одной площади — остальным до сих пор икается по факту.

Это я все размышляю в процессе контроля, крадучись по коридору. Двери все плотно закрыты, и это радует. А еще больше радует другое — прерывистая цепочка следов на грязном полу. Упырь-то наш продирался сквозь завалы с боем, ободрался там как следует, вот теперь с него и течет. А заодно и мне сигнализирует, что тварь всего одна, да еще и ранена. Совсем хорошо.

Заворачиваю за угол — бинго! Долгожданный упырь ковыляет в противоположную сторону, ворча и переваливаясь. Из спины свисают недоразвитые, зато толстые кожистые крылья. А в противоположном торце коридора открытое окно — ага, это он на него навелся, собирается взлететь. Или хотя бы спланировать. В принципе, может получиться, умереть-то он не умрет, даже если сверзится с высоты, а на дворе ночь — заползет куда-нибудь в подвал или парковку, и ищи его потом до посинения. Но только я ему этого не позволю.

Кстати, где Алукард?

«Действуй, полицейская,» — шепчет в голове знакомый голос. — «Мне интересно посмотреть».

Прекрасно. Мы тут вроде бы купируем последствия распространения зомби в рамках отдельно взятого дома, а не шоу-бизнесом занимаемся. Ну — действовать так действовать.

Мишень идеальная, медленная, массивная, близкая, удаляющаяся. Никакого упреждения или поправок на ветер. Башка упыря в прицеле выглядит здоровенным арбузом, промахнуться невозможно. Выбираю пальцем свободный ход — это не буржуйские винтовки, тут все по-нашему — и плавно-плавно выдыхаю.

Колебания? Голоса совести? Недопустимость хладнокровного убийства человека? Ничего подобного. Это не человек, и никогда уже им не станет, напротив — распространит свою болезнь дальше, обратив в упыри столько, до скольких дотянется. Если только я его не остановлю.