Александр Руджа - Хеллсинг: Моя земля (СИ)

— Ну… очередной смертный грех — гордыня? — соображаю я. — Я непобедим и бессмертен, так чем я не бог? А раз я бог, то мне все можно.

— Именно, — серьезно соглашается Алукард. — Происходит так называемое падение. Если по-простому, то у тебя съезжает крыша. Ты убиваешь направо и налево, ты берешь все, что тебе хочется и делаешь все, что тебе хочется, каким бы отвратительным по человеческим меркам оно ни было. Просто потому, что можешь, и понимаешь, что тебе за это ничего не будет. И вот тогда — именно тогда, ничуть не раньше — ты перестаешь быть человеком.

— Но ты-то все равно не человек, — хихикаю я.

— Я человек, — спокойно говорит Алукард. Обыденно даже. Чай застревает у меня в горле.

— Ты вампир, — поправляю я. Он качает головой.

— Человечность — это не количество красных кровяных телец в твоем организме. Ты перестаешь быть человеком только когда прекращаешь считать окружающих тебя — людьми. И начинаешь рассматривать их как винтики или, того хуже, тупую массу, ресурс. Зомби. Мне пока удалось этого избежать. В основном, как я уже сказал, благодаря вере.

К себе от Алукарда я возвращаюсь в полном тумане и круговороте эмоций. Новое слово науки и техники — православные вампиры в союзе с католическими маркетологами решили раскрутить нас, как торговую марку. Обычное дело, казалось бы — а я вот все равно удивляюсь. Хотя казалось бы — я уже поняла, что здесь все не так, и пора бы и начинать постепенно выходить из шока! Но жизнь — хитрая штука, она раз за разом подбрасывает мне все новые и новые поводы.

Глава 7. Массовая информация

Я спала. И мне снился сон. Очень странный сон, если вдуматься. Помните, как Доминик Кобб говорил: «Ты никогда не можешь вспомнить начало своего сна, он всегда начинается откуда-то с середины, не так ли?» Так вот, я точно помнила, откуда начался мой сон. Я лежала у себя на кровати — это вранье, будто вампиры спят в гробах, они же тесные! — и читала книжку Эда Зитрона про пиар и маркетинг. А я вообще разносторонняя личность, чтобы вы знали. Хотите — буду из винтовки стрелять, хотите — рекламировать отряд вампиров-спецназовцев. Все могу!

К моменту, когда я дошла до второй главы под названием «Первый год работы — это полный отстой», было уже сильно за полночь, и голова буквально опухла от избытка впечатлений и новой информации. Это, кстати, очередной бред, что вампиры днем спят, а ночью выходят на охоту. Просто солнечный свет нас и в самом деле слепит — примерно как обычных людей слепит снег под ярким солнцем — поэтому чисто технически нам удобнее действовать в пасмурную погоду, по вечерам или при искусственном освещении.

А вообще мы можем несколько дней подряд не спать, и ничего нам не сделается.

Я отложила книгу в сторону и, наверное, именно тогда заснула — другого момента просто быть не могло. Во сне я тоже лежала у себя в комнате — только уже без книжки, и хотя свет был уже выключен, я все равно видела все вокруг. Ну знаете, как бывает, когда закрываешь глаза в знакомой обстановке, и все равно чувствуешь, где что находится. Вот примерно то же самое было и здесь.

А еще мне очень хотелось есть. Словно и не было сытного ужина под чаек у Алукарда. Да и не хотелось мне больше ни лапши, ни грибов. Хотелось чего-то совершенно другого.

Я села на кровати и опустила ноги на пол. Забавно, но я не прилагала для этого абсолютно никаких усилий, тело, такое впечатление, само знало, что ему делать. Повернув ручку двери, я вышла в темный, но вполне видимый для меня коридор. Шла я почему-то медленно, мимо проплывали двери, боковые коридоры, но подниматься на первый этаж, где была столовая, я, видимо, не собиралась. Да и зачем мне эта смешная человеческая еда? Я точно знала, что мне нужно в этот раз.

Занятно, какие мысли порой приходят в голову во сне, не так ли?

На этаже было тихо и пусто, только время от времени оживал лифт, провозя кого-то мимо этажа. Нужен ли мне лифт? Нет, не нужен, то место, куда я иду, находится уже недалеко. Примерно там, где на двери имеется надпись «Лаборатория» и слышатся приглушенные голоса. Странно, и зачем нужно было располагать абсолютно беззащитных людей, ученых рядом с вампирами? Не нарушение ли это техники безопасности?

С другой стороны, это не имеет никакого значения. Там находится еда. А я умираю с голоду.

В какой-то момент идти прямо оказалось слишком сложно, я опустилась на четвереньки, и в самом деле, так вышло гораздо быстрее и удобнее. Двери лаборатории приближались. Подбородок почему-то оказался мокрым — видимо, у меня текла слюна.

Самое интересное, что я никак не контролировала происходящее, а скорее с вялым любопытством следила сама за собой. Это было как эпизод в какой-нибудь компьютерной игре, где твой персонаж выполняет заскриптованные, прописанные в программе действия, с которыми ты ничего не можешь поделать. В общем-то, такая ситуация меня вполне устраивала.

Ну вот, наконец, и все — лаборатория прямо передо мной. Коротко зарычав, я привстала, чтобы открыть ее… и тут на меня кто-то набросился сзади. Проделано все было, надо признать, мастерски — руки мне мгновенно заломили назад и взяли в захват, а голову, без лишних сантиментов ухватив за волосы, задрали вверх. Обезоружили, если уж совсем откровенно.

Но оставались еще ноги. Ими я пружинисто оттолкнулась от пола и завалилась на противника. Тот, правда, не растерялся до конца и всего лишь упал на одно колено. Зато голова моя получила некоторую свободу, которой я немедленно воспользовалась, полоснув зубами по чужой руке. Кажется, при этом я громко шипела, и это были единственные звуки, сопровождающие нашу схватку.

Кровь у меня во рту была сладкой.

Неизвестный враг оказался не слишком умен, он даже не убрал руку из пределов моей досягаемости и не стал сопротивляться, когда я припала к ране губами. Это, наверное, те самые вампирские силы внушения, о которых говорил Алукард… наверняка они. Чужая кровь действовала как сладкий сироп… или как снотворное. Мы уже не боролись — я и тот, другой, я жадно слизывала черную живительную влагу, сочащуюся из пореза и с каждой секундой, казалось, все больше расслаблялась. Неведомый противник тоже не предпринимал никаких действий, только дышал в затылок, не ослабляя, правда, своего захвата.

А потом я снова уснула. Во сне, в объятиях своего врага — бывает же такое! И в этот, второй, раз мне уже ничего не снилось.

***

Утром меня разбудил Алукард. Не в романтическом смысле, конечно — скорее наоборот.

— Вставай, полицейская, — тон его голоса у меня в голове был мрачным.

Я открыла глаза. А что это он делает у меня в комнате?

— Что ты делала вчера после нашего ужина? — продолжил он уже вслух. Я пару раз моргнула. Комната по какой-то причине вращалась у меня перед глазами и отбрасывала блестки, такое впечатление, прямо на поверхность мозга. Все было ярко, светло… невыносимо!