Unknown - Аромат лимонной мяты. Книга первая (СИ)

– Этакий рождественский Санта-Клаус! И что было потом?

– Возможно, Лордом было принято решение действовать кардинально. Допускаю, что он собирался начать прореживание магического населения Британии. Да и немагического тоже. В итоге каждый выживший волшебник становился особенно ценен. Он был готов принять очень и очень многих способных волшебников, несмотря на происхождение. Примкнувшие к нему полукровки и Обретенные увеличили бы шансы на появление нового поколения магов. И более сильных. Природа не терпит пустоты, и баланс был бы восполнен. Вполне могла возникнуть новая аристократия. А старая гарантировала бы продолжение своих родов. Возрождение через кризис, а не через созидание. В любом случае, изначально Лорд ставил перед собой исключительно стратегические позитивные — «за»! — цели. За организацию мира конкретным образом.

– А чего хотел Дамблдор и иже с ним? Ведь в рядах его сторонников были и представители аристократии. Они-то должны были понимать, что их роды прервутся на внуках. При самом лучшем раскладе на правнуках. И кому все останется? Какому-нибудь маглорожденному Фреду О’Маха из Айдахо?

– Чего хочет Дамблдор, знает только сам Дамблдор. Публично он декларировал свободу, равенство, братство — Робеспьер хренов! — и призывал объединиться против Лорда и ради общего блага, — последние слова Снейп выплюнул, будто это было самое мерзкое ругательство, которое он знает.

– Прелестно. То есть у Волдеморта, — Мелисса вновь имела возможность наблюдать, как Северус поморщился и потер левую руку, — были конкретные цели. Пусть они кому-то и не нравились. И «конкретные» тут слово ключевое. А у всеобщего светоча гипотетические свобода, равенство и братство? И общее благо, которым вообще можно прикрыть все, что угодно?

– На моей памяти, Дамблдор никогда не высказывался за что-то, выходящее за рамки абстрактного «добра». Знаешь, иногда, когда я слушаю его разглагольствования, невольно думаю о неонацистах. Их цели тоже лишь тактические и также направлены исключительно «против». Против узкоглазых, против черномазых, против Темного Лорда. И всегда ради абстрактного блага нации. Самое убийственное в том, что ни они, ни Дамблдор не могут сказать, в чем заключается это гребаное «общее благо», кроме как в отсутствии этих самых узкоглазых черномазых темных лордов, — устало сказал Снейп. — В любом случае, тогда, в конце семидесятых, большинство обывателей опасались перемен. Кто-то боялся войны с маглами. Чтобы прикрыться от ядерной бомбы, нужно быть Слизерином или Мерлином. А колдунов такого уровня у нас уже, наверное, никогда не будет. Другие боялись железной дисциплины, которая царила в рядах Темного Лорда. Если бы он победил, созданное им магическое государство было бы жестким, возможно, даже тоталитарным. А в рядах светлой стороны с дисциплиной было туго.

На мой субъективный взгляд, большинство членов Ордена Феникса Дамблдора были отщепенцами: изгои древних родов, сироты, оборотень, не нашедший себя ни в мире магов, ни в мире оборотней, ни в мире людей. Нечто среднее между боевой группировкой с пацифистскими, как это ни странно, взглядами и диссидентским кружком по интересам. Но ромашками они не были точно. На их совести точно такие же, как и у Пожирателей смерти, акции устрашения, теракты и убийства. В качестве слабого оправдания и им, и себе, могу только сказать, что мы были очень молоды. Безмозглые идиоты, решившие изменить мир и сыграть по-крупному во взрослые игры. Вот только большие дяди играли краплеными.

Какое-то время они сидели молча, обдумывая все сказанное и услышанное, а потом Снейп поднял глаза на Мелиссу и спросил:

– Вопросы?

Девочка отвлеклась от созерцания узоров на ковре.

– Два, — ответила она, внимательно глядя на Северуса. — С какого перепуга Темный Лорд решил истребить всех Поттеров, включая годовалого ребенка? И почему ты перешел на сторону Дамблдора?

***

С лица Снейпа словно схлынули все краски. Он выглядел так, будто постарел разом лет на двадцать.

– Почему, — голос его сорвался, он прокашлялся и продолжил, — ты решила, что я менял стороны?

– Ты называешь его Темный Лорд, а не Тот-кого-нельзя-называть. В основном разделяешь его позицию и явно жалеешь, что он изменил свой первоначальный план: с мирных реформ на вооруженное противостояние. Кроме того, ты непроизвольно трешь левое предплечье, когда я называю его Волдемортом. Вот как сейчас… Полагаю, там метка? — спросила Мелисса.

– Очень умная девочка, — тихо констатировал он. – Да, я был ПСом.

– Почему ушел?

– Темный Лорд собирался убить самого дорогого для меня человека и ее семью. Я просил его о пощаде. Он обещал постараться. А поскольку под ударом оказались люди из Ордена Феникса, я отправился к Дамблдору, полагая, что он-то своих действительно бережет, а не только «старается». Я валялся у него в ногах, а он лишь скривился и спросил, на что я готов пойти…

– Стоп-стоп-стоп! — Мелисса вскочила с кресла и взволнованно прошлась по комнате. — У меня! Нет! Слов! Его люди? Его орден? Но за их защиту он еще требует какие-то услуги? К нему приходит человек с деловым предложением, выгодным обеим сторонам, смертельно рискует при этом. А этот старый хрен с горы ведет себя так, словно это предложение — выгодное и безопасное для него лично — ему глубоко противно?!

– А ему и было. Во всяком случае, он так и сказал: Вы мне противны, — выдавил из себя Снейп.

– Все равно, почему ты пошел к Дамблдору? Лорд часто обманывал?

– Лорд обещал мне только одну жизнь, а речь шла о трех.

Выдохнув несколько раз, девочка снова села в кресло и пробормотала:

– Извини. И что было дальше?

– Дальше? — горько усмехнулся Снейп. — Я поклялся сделать все — полной формулой! — и он обещал… «постараться». Оба постарались и оба не смогли. А я стал двойным агентом. И отрабатываю до сих пор.

– И кого же… убил… Лорд? — дрогнувшим голосом спросила Мелисса.

– Лили… — помертвевшими губами выдохнул Снейп.

Девочка резко закусила губу, а потом поинтересовалась.

– Лили была в ордене? Она участвовала в силовых операциях «светлых»?

– Причем с одержимостью. Будто у нее к Лорду был персональный счет.

«Как ни быть, был. Даже знаю, какой», — подумала Мелисса и спросила:

– А что тебя связывало с Лили?

Северус молчал, словно собираясь с мыслями, а потом, тяжело вздохнув, словно бросаясь с головой в ледяную воду, начал рассказывать:

– Знаешь, я всегда был один. Мать сделала огромную глупость, выйдя за отца. Она искренне пыталась приспособиться к магловской жизни. Но не смогла. Нищета, пьющий муж, поколачивающий ее и меня и громко сожалеющий, что времена Инквизиции прошли, а костры потухли. Сейчас мне его даже жаль: боялся магии, как огня, а жил с двумя колдунами. Иногда думаю, как бы сложилось, если бы они расстались? Лучшее воспоминание детства — соседская девчонка оказалась ведьмой. Друг, с которым можно поговорить, не таясь. У Лили был такой легкий характер. В школе мы попали на разные факультеты, но все равно дружили. Она даже заступалась за меня перед Мародерами.