Алексей Янкин - Свобода не воля

– Неужели у отца не было действительно настоящего друга.

– Не знаю, не знаю даже теперь. Мне кажется, что из-за этого наследства все вокруг с ума посходили.

– Подумай. Не может такого быть, чтобы не осталось ни одного верного человека. Не бывает так.

– Похоже бывает. Я сейчас, к сожалению, в этом убедилась.

– Подумай, подумай, – мягко настаивал молодой человек, – Должен быть хоть кто-то.

Маргарита задумалась, смешно наморщив свой лоб под рыжей всклокоченной челочкой. Никита невольно улыбнулся.

– Есть друг, с которым папа правда виделся редко. Они когда то вместе служили в Афганистане и отец очень ценил его. Отзывался о нем всегда только хорошо. Говорил, что этот человек принципиально не возьмет ни одной чужой копейки. Но я даже не знаю теперь, кому и верить можно. Да и речь идет не о копейке, а о сотнях и сотнях миллиардов этих копеек.

– Как его звать?

– Дядя Вася. Подожди-ка… Василий… Василий… Да! Василий Петрович… Новак. У него свой бизнес где-то, то ли на Украине, то ли в Белоруссии. Конечно не такой, как у отца, но тоже немаленький. Что-то со строительством. Вспомнила, папа говорил, что он лучшие мосты строит. Подряды чуть ли не по всему миру получает. Всегда нам его в пример ставил. Он тоже, когда то, своё дело с нуля начинал, как и папа.

– Вы виделись когда либо с ним?

– Конечно. Он приезжал к нам. Вернее не к нам, а к отцу. Раньше почаще, последнее время редко. Но раз в год обязательно. Последний раз как раз где-то с год назад. Наверное и на день рождения отца бы приехал. Но общих дел они с отцом никогда не вели. Отец говорил, чтобы не было повода поссориться, общий бизнес не способствует дружбе. Дядя Вася хорошо к нам относится. У него до сих пор нет своих детей, так, помню, когда я была маленькая, таскался со мной, как с писаной торбой. Отец ворчал даже, что испортит ему ребенка. Да и Мишке всегда норовил что либо привезти в подарок этакое. Всегда говорил отцу, «завидую тебе, Андрюха. Таких ребятишек имеешь. А меня вот бог наказал». Может быть его найти? Только вот не знаю, где. Слушай… Да, теперь точно вспомнила. Отец как-то раз даже сказал мне «если что со мной, Василий о вас позаботится». Новака искать надо! Спасибо, что заставил подумать. Если кто и поможет, то только он. А если и он окажется таким же, тогда и не знаю совсем… Тогда мы пропали.

– Ладно. Если говоришь, они в армии вместе служили, то всё будет нормально. Я сам-то в армии никогда не служил и, честно говоря, плохо представляю, что это такое, но мой отец служил. И не раз говорил мне, что армейская дружба, самая верная дружба. Армейский друг не предаст. Вот и будем искать этого армейского друга твоего отца. А пока пойдем в убежище, где немного передохнём и всё спокойно обдумаем.

– Что за убежище? – спросила деловым тоном Маргарита, вставая и аккуратно складывая покрывало.

– Да есть у меня заимочка одна, – Никита с интересом следил за руками девушки. – Избушонка то небольшая, да теплая. Я там зимой живу, как шкурками промышляю, да летом иногда захаживаю, как в той стороне случится. – охотник взял сверток из её рук и принялся подвязывать к своему вещмешку.

Девушка согласно хлопнула ресницами, на мгновенье потушив зеленые огоньки глаз. Этот человек вызывал в ней доверие. Он такой спокойный и надежный. С ним она не чувствовала никакой опасности и не ждала от него никакого подвоха. Ей, почему то казалось, что этот человек просто не способен на гнусность.

– А как тебя отец с мамой звали? – неожиданно спросил охотник, прервав сборы.

– Отец Маргошей звал, Маргариткой, Цветочком… – зарделась и, вместе с тем, загрустила Маргарита, вспомнив погибшего отца, – Брат чаще просто Ритой, Риткой. Когда что-то выпросить хочет, Ритулькой, Ритулечкой. А мама – Марго… Маргарита Андреевна Стрешнева я! – вдруг гордо тряхнув рыжей копной, выпрямилась и стала, как бы даже выше ростом. В её голосе промелькнули стальные нотки, в глазах – холодок превосходства. Вероятно девушка считала, что её фамилия должна поразить собеседника, привести его в трепет. Но тот отреагировал на удивление спокойно. Похоже он слышал эту фамилию первый раз в жизни. Но имя ему явно понравилось.

– Маргаритка, – произнес он, растягивая, словно пробуя на вкус. – Марго-о-оша, – казалось он не заметил возникшей мгновением перемены в её голосе, – Очень красиво. Так что идем далее, Маргарита Андреевна.

Девушка бросила на него взгляд, не смеется ли над ней за её невольно проскользнувший снобизм? Да нет. Не заметил, слава богу. Пожав плечами, она принялась собираться.

Беглецы молча закончили нехитрые сборы и отправились дальше. Никита шел нескорым, размеренным шагом, чтобы не дать спутнице быстро утомиться, слыша временами за спиной несдерживаемые всхлипы. Он не решался вновь заговорить с ней, давая время придти в себя и успокоиться. Это ей сейчас очень нужно. Просто остаться наедине со своими мыслями. Привести их в порядок. Когда они остановились на полуденный привал, девушка по-прежнему была задумчива и грустна. Никита не отвлекал её, сообразив на скорую руку скудную трапезу и позволив девушке часа два подремать. Затем, тщательно уничтожив следы их пребывания, легко потряс спутницу за плечо.

К вечеру небо заволокло тучами, заморосил прохладный дождь. Огненные волосы Маргариты пожухли и облепили прядками лицо. Заметив, что девушка зябко ёжится, охотник принялся оглядываться по сторонам, пока не нашел того, что искал.

– Здесь и остановимся на ночь. Вот чистое местечко, со всех сторон прикрыто. Костерок никто не увидит. – он указал на отдельно стоящий роскошный куст, – Он и прикроет нас. Сейчас только дровишек запасем.

Маргарита, стараясь быть полезной, отблагодарив проводника за его хлопоты, тут же схватилась собирать по земле хворост – куски иссохших до серости веток, клочья коры. Никита, бросив взгляд, остановил её:

– Не надо, не надо.

– Почему? – удивилась девушка.

– Понимаешь, они только с виду сухие, но внутри пропитаны влагой. В костре станут дымить. Мало что у такого огня сидеть муторно, так и дым поднимется такой, что наш табор только слепой не увидит.

– А что же в костре жечь то? – девушка растерянно озиралась.

– Надо выбирать на дрова только сухие деревья, но не павшие, а высохшие на корню. Из тех, что еще держатся на ногах. Глянь-ка вверх, – Маргарита задрала голову, – Видишь вот у этой сосенки, и вот у той, и вот – охотник показывал пальцем на деревья, – видишь, крона совершенно сухая и голая? Все иголки обсыпались, а кора дерева еще цела.

– Вижу.

– Соки от земли по их телу уже не поднимаются, значит – сердцевина сухая. Но и кора еще крепка, дышит. Даже сильный дождь ей не страшен. И в затяжные дожди такое дерево внутри останется сухим. Только выбирать надо обязательно из тех, где ни одной веточки живой нет. Если где хоть одна зеленеет, сок пока мист к ней по всему стволу тянется. Дерево не совсем иссохло. И выбирай сосенку. Береза или ольха, те, глянешь, вроде сухие поверху, ни листика, кора крепкая, белая, плотная как кожа. Но под такой корой древесина вся влажная. Потому как береста влагу ни вовнутрь, ни наружу не пускает. Так и преет понемногу, пока корни не подгниют и дерево не падет. Толкнешь слегка бывает, она и пошла наземь. Только без толку это. Погнила вся внутри. Сосна, та наоборот. Кора у нее пористая, дышит. Древесина в меру смолистая. Стоит такая сосна, медленно сохнет.