Сергей Романюта - Кузькин отец

© Сергей Романюта, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Вполне возможно, что это все мне в наказание за то, что я не занимаюсь спортом. Правда! Дело даже не в том что, к спорту, в смысле к поддержанию своего организма в тонусе, я отношусь отрицательно, все несколько не так. Конечно же, как и большинство вполне нормальных и адекватных людей моего возраста, я давным-давно не развязывая, завязал с большим спортом. Такие вещи, как бег по улицам или еще где-то, а также посещение тренажерных залов, в мою голову просто не приходят.

Но все равно, хоть спортом и не занимаюсь, человек я не совсем пропащий для тех, кто спортом занимается, а тех кто умудряется обходиться без этого, считает приблизительно этаким гибридом из врага рода человеческого, и государственного преступника в одном лице.

Я придумал степень поддержания себя в тонусе промежуточную. Практически ежедневно, ну разве что дела какие-то неотложные или же погода хуже некуда, я совершаю пешие прогулки по улицам и дворам нашего городка. Вроде бы и спорт, а вроде бы и нет. Так что, найден этакий компромиссный вариант. Тем более где-то вычитал что бег, – состояние для человека неестественное, врут наверное. Я хожу никуда не спеша, гуляю, на людей смотрю, слушаю о чем они говорят (не подслушиваю конечно). Иногда в голову приходят интересные мысли, которые потом записываю, глядишь и пригодятся. Это первая составляющая произошедшего.

Так вот, получилось, что пострадал я от своих прогулок. Если бы бегал, то вполне возможно, всего этого не произошло, потому что бежишь то более-менее быстро, быстрее, чем идешь, шансов остановиться и отвлечься на что-либо гораздо меньше, чем при ходьбе. Ходьба и сыграла со мной такую вот злую шутку, скоро узнаете, какую.

Дело в том, что я очень люблю книги. Вообще люблю книги, и книги не каких-либо определенных жанров, а как таковые. И если представляется возможность, готов копаться в них хоть сутки, хоть двое. Например, меня нельзя пускать в библиотеку, потому что потом будет очень трудно оттуда на белый свет выманить. С книжными магазинами посложнее, там ждут что я куплю какую-нибудь книгу, и куплю быстро, поэтому на разглядывание и перебирание книг часами, смотрят косо. Любовь к книгам, это вторая составляющая того, что со мной случилось и привело вот сюда.

Уж не знаю по каким причинам, но довольно-таки часто приходится наблюдать картину, когда люди выбрасывают книги на помойку. Бывает, что целыми мешками выбрасывают, ей Богу, сам видел! Варварское действо, других слов этому я подобрать не могу. Вот и лежат они, бедняжки, около помоек, или же просто на улице. Наверное, но не утверждаю что на сто процентов именно так, люди ремонт в квартирах делают, мебель меняют старую на новую, а старые книги, вкупе с новой мебелью не смотрятся, гламур не тот! Интересно, а новые книги к новой мебели они покупают, а если не покупают, то чем занимают пустующие места для книг предназначенные? Ведь пустота интерьер не гламуризирует.

В один из дней, гуляя, я и наткнулся на такой вот печальный книжный развал. Наткнулся и разумеется начал перебирать и просматривать книги, потому что пройти мимо был просто не в состоянии, даже если бы вдруг и приказал себе.

Перебирая книги, мне в руки попалась с виду ни чем непримечательная брошюрка. Вообще-то примечательная, потому что на обложке ничего нарисовано не было. Знаете, как духи, – Шанель номер пять, белая этикетка и черными буквами это самое написано. Скромненько, но со вкусом, вернее, с ароматом. Так и на брошюре, всего лишь и было написано: «Настоящая история человечества», а в самом низу, – Филадельфия 1959. А вот это уже становилось интригующим. Я открыл брошюру, а там еще хлеще, – после названия, в скобочках: «в помощь миссионерам и активистам». Опаньки! Да это же самая настоящая антисоветчина!

Конечно же никаким антисоветчиком я не являлся и не являюсь. Вернее будет сказать, что такой же антисоветчик как и все прочие, жившие в то достославное время, среднестатистический и ни чем не примечательный, так что ли. У нас же, кстати во все времена и при всех царях-генсеках-президентах, ругать власть считалось и считается хорошим тоном. Это как в определенных случаях носовым платком пользоваться. А вот хвалить власть, какой бы она ни была на тот момент, все равно что вместо платка, большой и указательный пальцы в дело пускать.

А тут брошюра, оттуда, да еще изданная в те годы, когда холодная война, так сказать, была самой горячей, интересно все-таки. Да и в тюрьму нонче за это никто не посадит, тоже немаловажно. Так что теперь без этой брошюры уйти я не мог. Не мог даже если бы в нагрузку меня заставили взять все лежавшие там книги и все мусорные контейнеры вместе с содержимым, я бы согласился.

Вот с этого все и началось. Так подробно я расписываю в общем-то ни чем непримечательный случай не для того, чтобы заинтриговать, вовсе нет, а для того чтобы было понятно откуда взялось то, что будет написано дальше. Итак, брошюра с написанной в ней историей человечества, да еще настоящей, – третья составляющая того, что вы видите перед собой.

Четвертую составляющую, может быть специально, а может быть сам того не желая, мне подкинул приятель, историк по образованию и по роду своих занятий. В один из дней сидели мы с ним и несмотря на отсутствие явно видимых хронических заболеваний, и вообще, хорошее самочувствие, пили не то что пить в таких случаях не рекомендуется, а то и просто запрещается. Пили мы с ним самый обыкновенный кофе, растворимый.

Мой приятель, – личность вполне настоящая, на три года моложе меня и живет по соседству. А историей занимается потому, что преподает ее в школе. Имени его называть не буду, и не потому, что он стесняться будет когда его начнут узнавать. Узнавать его и без имени начнут, потому что один он у нас тут такой. Просто-напросто я начал описывать рассказанное им не спрося на это его разрешения. Сволочь конечно, но, на том и стоим! Ладно, об этом позже. Конечно, можно бы было выдумать приятелю какое-либо другое имя, не настоящее. Но думать в этом направлении лень, поэтому пусть остается «приятелем», каковым и является.

Пьем мы кофе, печенюшками заедаем, и за жизнь разговариваем. Не знаю как в стародавние времена, но нынче интересный собеседник, – редкость. Каждому интересно и хочется чтобы его выслушали. Кстати, синдром попутчика, тому яркое подтверждение. Что ж, хочешь слово молвить, молви! Но зачастую слова эти сплетаются в рассказ о том, каким он, или она, были лет этак тридцать назад ("…когда мы были молодыми…"). И что интересно, молодыми были тогда, а чушь, пусть даже для них и прекрасную, несут сейчас, по прошествии многих лет. В большинстве случаев, слушателю эти повествования вовсе не интересны, своего такого добра навалом. Да и рассказчику зачастую, подозреваю, рассказ не доставляет особой радости. Но, рассказывать больше не о чем, в жизни ничего не происходит, а может происходит но рассказчик не замечает, поэтому звучит простой волнующий рассказ о тех временах, когда он был еще сперматозоидом.