Анастасия Мошковская - Побег из Супер-Мамы

Все люди и дети разные. Но беседуя с сотнями мамочек, я в основном слышала, что до года редко кому удавалось не сталкиваться с проблемой «укладывания», особенно если малыш в семье один, и все внимание сосредоточено на нем.

Несколько лет назад, когда я готовилась к лекциям от общественной организации «Колыбель», я прочла очень удручающую статью о фашистских приютах для польских сирот. Это был не акт добродетели режима, это был проект выращивания послушных рабов. Так вот, несмотря на то, что младенцев кормили и содержали в тепле, смертность была огромной. Было замечено, что оставались жить те младенцы, которым сестры, смотрящие за детьми, уделяли больше внимания. Касания, физическая близость, ласки и нежность – необходимые условия для любого малыша.

Я не люблю сравнивать людей с животными, но если принять за истину происхождение людей от обезьян и обратиться к их опыту воспитания детенышей, то ни одна обезьяна не будет укладывать месячного, полугодовалого малыша на отдельной ветке. Долгое время животные (не только обезьяны) являются единым целым со своими детенышами. Дикая природа знает – всему свое время. Сильная эмоциональная и физическая привязанность матери-ребенка закладывает фундамент, на котором будет выстраиваться дальнейшая жизнь взрослой особи.

Но после встречи с подругой я задумалась. В то время я еще поддавалась соблазну сомнений.

Наверное, можно попробовать.

После двух вечеров дикого непонимания что происходит, мой сын стал писаться, хотя уже месяц он прекрасно вставал на горшок даже ночью. Почему, прочитав книгу и обняв его, я укладываю его в кроватку, пою песенку и ухожу, в маленькой головушке не укладывалось.

Он плакал до дрожи, он весь потел и усыпал от усталости.

На третий вечер, сын с тревогой всматривался в мое лицо. Он не слушал книжку, которую обожал. Пальчиками перебирал пижаму. Но я сказала ему, что уложу его в кроватку только после того, как он уснет рядом со мной.

Пусть подруга укладывает своих детей как хочет.

А я дам сыну уверенность в безопасности, в том что мамино тепло рядом, пока ему необходимо ощущать это тепло физически.

Меня пугали, что ребенок будет спать со мной до тринадцати лет. Что отучить его бегать в кровать ко взрослым будет невозможно.

И я сомневалась смогу ли справиться с этим, хотя моя интуиция говорила мне, что это полный бред.

Я справилась. И когда у меня было трое детей, я уже точно знала, что, чем больше дашь физической близости ребенку в первый год жизни, тем увереннее он будет потом делать свои шаги в самостоятельную жизнь, сохраняя при этом близкую эмоциональную связь с мамой. Не зависимость. А связь.

Вынесенная мораль: не важно, спит ли чужой ребенок, как и где он это делает, высыпается ли его мама.

Важно – высыпаешься ли ты и твой ребенок, счастливы вы или нет, устраивает лично вас распорядок дня, который ведете или нет.

И, конечно же, мой старший сын уже к двум годам стал совсем самостоятельным, и ужасов совместного сна до подросткового возраста не было. Он полностью удовлетворил свою детскую потребность в маминой физической близости в период младенчества.

История 6. Левша

Мой старший сын – левша. Надо ли говорить, что моя свекровь, педагог с сорокалетним стажем в советской системе, сделала из этого трагедию. Но не надолго. После эксперимента со Споком, я устраивала экзамен для каждой входящей в мои уши информации.

Свекровь сама побежала в книжный магазин, чтобы купить мне литературу по исправлению «дефекта», но принесла книгу «Эти невероятные левши», написанную А.В.Семенович.

Потом еще несколько прекрасных книг, которые в корне изменили отношение свекрови к левшам. Оказалось, что мой муж тоже был левшой, которого били по рукам за то, что он писал левой, лучше, чем правой. Оказывается, и сама свекровь была переученной левшой. И все проблемы, которые вытекали из этого псевдо-исправления, оставили след и в муже, и в его маме. Муж, например, совсем не может представлять объемные предметы. Геометрия для него была сущим адом, в школе и университете все, что было связано с пространственным мышлением, он списывал у друзей.

Теперь не надо с пеной у рта доказывать, что левши мыслят не стандартно, часто гениальны и быстры в раскрытии своих талантов.

Мои приятельницы, с которыми вместе гуляли с детьми, фанатично водили детей с трех лет в различные развивающие школы, гордились тем, что их дети считают до десяти и знают буквы.

Мне казалось намного более важным, чтобы ребенок гулял, кидал в ручей камни и играл в песочные замки. Я видела, как сын счастлив и увлечен щепами-кораблями и ручьем, беготней за птицами, кормлением уток, лазаньем по детским площадкам и созерцанием вечерней улицы из окна.

Зачем ребенку знать буквы в три года, если я сама могу прочитать ему любимые книги с выражением, объяснить непонятные слова или события в книжке. Если у меня есть на это время, если совместное чтение это как магия для нас двоих?

Он пойдет в школу и научится читать сам.

Но в три года он знакомится с миром, походы в кружки, чтобы там узнавать геометрические фигуры и английские слова, я считала ненужными.

Я, конечно, сомневалась. Иногда накатывало волнение, вдруг в школе он будет отставать от своих знающих сверстников?

Но всем существом чувствовала, что прогулка по парку намного полезнее кружка.

Своего непереученного левшу я не заставляла зубрить буквы и цифры. Мы, конечно, смотрели развивающие книги и энциклопедии для малышей, но я никогда не требовала от него рассказывать мне наизусть алфавит или считать до ста, просто чтобы считал.

Не хвастовства ради, а справедливости, отмечу, что играя в песочнице или пардон сидя на горшке, он сам себе рассказывал очень большие отрывки из «Дяди Степы», «Айболита», «Тараканищи», ну и чем сразил бабушек – вступление к поэме Александра Пушкина «Руслан и Людмила» – «У лукоморья дуб зеленый…»

Он еще слова-то не все выговаривал, но на распев, копируя меня, мог рассказать это вступление от начала до конца. Ему не было двух лет.

Мы просто много и с упоением читали. Я любила читать, наверное, потому что моя бабушка любила мне читать…

Одним словом, ребенок без усилий и каких-то особых занятий знал многое наизусть.

Признаюсь, что в начальной школе я поддалась сомнениям и терзала его уроками, сидела над ним как коршун, грозно впиваясь взглядом в его белокурую макушку. Это было неэффективно и разрушающе.

Но об уроках в другой истории.

Вынесенная мораль: сомнения – это признак того, что скорее всего действия, в которых сомневаетесь, не принесут пользы. Эти действия могут принести пользу миллиарду людей, но не вам, если вы делаете это не с уверенностью, а с тяжелым сомневающимся сердцем.