Владимир Анисимов - Отцовское счастье: быть в согласии с ближними

2) дискретное, характеризующееся частичными разумными формами согласия (условно «по праздникам»), когда периоды негативного рассогласованного взаимодействия сменяются короткими периодами радостно-конструктивной взаимности отца и матери;

3) согласованное взаимодействие проявляется как постоянный, непрерывный труд отца и матери в построении нравственных отношений между собой и детьми во имя реализации родословных ценностей, где вера в эти ценности как условие своего счастья позволяет каждому выполнять деятельность по своей инициативе в проявлении своего пути к одаренности.

Стремление отца и матери не к демонстрации своего главенствования (что приводит лишь к их соперничеству, конкуренции и, в итоге, – разводу, распаду семьи), а к соуправлению своим будущим, – процессом созревания духовно-интеллектуальной самостоятельности своих детей, – и есть главная цель отцовско-материнского согласия.

Причины конкурентного взаимодействия отца и матери сокрыты в их раннем детстве, когда они активно усваивали стиль взаимодействия своих матери и отца как единственно предъявляемый образец для подражания в своем будущем супружестве и родительстве. Так как других образцов поведения у ребенка раннего и дошкольного возраста нет, то быть независимым от такого раннего социального влияния фактически невозможно, так как первичные примеры жизнедеятельности значимых для ребенка лиц, – отца и матери, усваиваются на основе импритинга как основные формы поведения и в своей взрослой жизни. В качестве примера достаточно понаблюдать за свободной игрой в «дочки-матери» детей среднего и дошкольного возраста, чтобы убедиться в том, как ярко и выразительно дети подражают своим родителям, тренируясь в усвоении «норм» своей скорой социально-супружеской и родительской жизни.

Таким образом, отцовско-материнские установки поведения формируются в раннем и дошкольном детстве в своей родной семье и становятся основой поведения при выполнении своей родительской роли по принципу «как воспитывали меня». Действия по аналогии своего детства и выбор методов воспитания своих детей при этом становится главным аргументом суждений будущей мамы и папы о том, что «меня так же воспитывали и вот, получился вроде как и нормальный(-ая)…». Ну а те отцы, которые приносят зарплату домой (т. е. заботятся материально) и пытаются хотя бы как-то проводить время со своим ребенком, считаются чуть ли не идеальными папами. Именно такую духовно безответственную позицию родителя-отца, которой потакают многие (за редким исключением) мамы и социальные структуры и хотелось бы здесь развенчать.

Конечно, успешное воспитание ребенка может происходить только в согласованно гармоничном взаимодействии материнского и отцовского начал, ибо истинное родительство выражается в соуправлении отцом и матерью процессом воспитания созидательной самостоятельности своего ребенка . Однако, глубоко убежден, что именно отец несет ответственность за все процессы взаимоотношений в семье уже потому, что инициатива отношений с любимой, избранной им женщиной и последствиями продолжения этой истории отношений принадлежит именно ему, – отцу! А женщина, если она чувствует себя за мужем (именно так: ЗА мужем!!), всегда поддержит своего избранника. А если и нет, то ей мужчина (если он МУЖ в Чине!) может простить любые неустойчивые чувства по причине того, что она рождена женщиной, девочкой… и может по природе своей проявить слабость. Способность мужа-отца покрывать своей любовью любые эмоциональные всплески избранной женщины позволяет, как показывает практика, сохранить внутрисемейные отношения, где главным признаком будет восприятие ребенком эталона поведения отца и его способность аргументировать, объяснять и быть в состоянии эмоциональной саморегуляции в любые семейные «непогоды»…

Не штамп в паспорте и кольцо на пальце защищают семью от рассогласования и распада, а именно чувство защищенности, безопасности матери и детей в семье, где чутким (а в итоге духовно сильным!) и выносливым (и физически сильным!) может быть отец. В итоге жена «да убоится» своей неспособности так любить, как умеет любить отец! Супружеское и отцовско-материнское согласование всегда проистекает из способности ЛЮБИТЬ и ничего не ожидать в ответ! Взаимности ждать по нашим временам (когда в предыдущие поколения растрачены родовая духовная энергетика) не стоит, ибо наши предки с 1917 года воевали с внешними врагами, а нам выпало воинство внутриличностное. Именно в этом и заключается мужественность человека, – выстоять при внутреннем «нападении» внутренних врагов – негативизмов: страхов и обид, агрессивности и уныния, зависти и ревности, капризности и упрямства. Быть мужественным в этих условиях – удел, прежде всего, отцов. И мужество как преодоление всегда было характерно для наших предков в экстремальных, – военно-фронтовых – ситуациях. Сегодня такая духовно-интеллектуальная война идет в душах наших отцов и матерей, в каждой традиционной семье, где мать и отец выдерживают колоссальные психоэнергетические нагрузки, не меньшие, а скорее бóльшие, чем это испытывали наши предки во время всех предыдущих войн. Сегодня фронт проходит по сердцам (душам) отцов и матерей. А посему согласованное родительство как отцовско-материнская взаимность в заботе о своем настоящей и будущем и есть важнейшая задача для отца, выполняя которую он достигает своего истинного счастья.

Замечу, что такое родительство оказывается полезным не только для ребенка – реального продукта любви супругов, но и «внутреннего ребенка» жены-матери и мужа-отца, переосмысление потребностей которых и способов их реализации оказывается условием взращивания духовно-нравственных ценностей и ориентаций уже взрослого человека.

Созидательная самостоятельность по плечу не многим личностям в наше время: большинство самостоятельны в удовлетворении лишь своих примитивно-бытовых, материальных потребностей, а душевно-духовные притязания и ценности нынче «не в моде» у родителей, которые все чаще соблазняются мишурой технократически ориентированной медиа-политики, безумных реклам и сверкающих витрин. Социально-психологический абсурд выражается нынче и в востребованности лишь тех профессий, которые приносят срочную материальную выгоду, пусть даже и условиях полной кабалы у работодателя.

Другая часть родителей по давней советской привычке все еще живет главным образом для того, чтобы «прилично выглядеть» перед людьми (как плохой актер в театре лишь стремится казаться, но не быть), забыв о своей человечности (духовных ценностях) и своей семье и лениво перекладывающего ответственность за воспитание своих детей на государство. Вспоминаю, в связи с этим, возмутивший меня случай еще в советский период моей педагогической деятельности: помогая в одной из школ-интернатов в организации праздника, я столкнулся с практикой многих многодетных семей, которые рожали детей для того, чтобы получить многокомнатную квартиру от государства, преспокойно затем отдавая в школу-интернат своих детей, где о них государство заботилось и по части одежды, и питания, и полноценного проживания, и образования. Родителей фактически освобождали от их отцовско-материнских функций. Им было достаточно лишь приезжать к детям по выходным, и то можно было не забирать их домой, чем и пользовались тогда многие многодетные родители. Сегодня я понимаю, что такая политика государства, по сути, развращала и разрушала вековые традиции отца о необходимости заботиться о своем потомстве как чести и достоинства рода! Полноценное государственное обеспечение детей формирует у родителей безответственное отношение к своим будущим семьям и детям. Гораздо более эффективным является путь эффективной помощи отцу в поиске своего предназначения и достижения признания у избранных им окружающих людей своих продуктов деятельности. А для отцов и матерей с уже развращенным сознанием вполне возможно применять судебную практику принудительного освоения родителями своих функций в программах психолого-правовой реабилитации, успешно применяемых сегодня, например, в современном Казахстане к родителям трудных детей, попадающих в «группу риска». Лишь немногие отцы и матери сегодня пытаются найти тот путь, который проявляется как способность быть (а не казаться или выглядеть) самостоятельным носителем родовой (семейной) культуры .