Лина Милович - Перекрестный отец. Разговор о детях, о жизни, о себе

– Припоминаю, да.

– …хотя этим он пытается скрыть, что еврей. А у меня по папиной линии все евреи, и я этого не скрываю. И среди них были юристы. И вот по этой линии, возможно, как-то зацепился ген.

– И этот ген, значит, способствовал тому, что ребенок стал…

– Стал умным.

– И продвинутым в юриспруденции.

– Да.

– А теперь еще и других учит.

– Да. А дочка, она тоже как-то самостоятельно выросла. Но в ней больше нашего гена. Саша, конечно, училась не так, как Андрей, не с таким удовольствием. Но в школу ходила с удовольствием. Потому что там была тусовка, там было интересно. Изменилось время, уже не было такого давления. Когда я ее утром будил, а она вся в соплях или кашляет, я говорю: «Давай не пойдешь…» – «Нет, что ты, все нормально…»

– То есть ей там было интересно.

– Да. А вот я, чтобы в школу не пойти, градусник тер об одеяло, чтобы показал 37 и 2 хотя бы. К лампочке прислонять нельзя, я и детям это говорил – если к лампочке прислонить, может лопнуть. Или, если вовремя не отдернешь, у тебя будет 47 температура, и тебе не поверят. Так что лучше об одеяло тереть.

– Угу.

– Или еще есть еще такая штучка – щипать себя ногтями.

– Так, так, так. Рекомендации от Михаила Ширвиндта.

– Ну, сейчас дети с удовольствием в школу ходят, а в мое время это было необходимо. Мы щипали себя ногтями за уздечку носа, у ноздрей.

– Так.

– Больно-больно. Сначала появляются слезы, потом ты начинаешь чихать. И через пять минут…

– И через пять минут симптомы.

– Ты сидишь такой на уроке: «Марьиванна…» – весь в соплях захлебываешься. «Марьиванна, мне очень плохо».

– И Мария Ивановна понимает, что лучше спровадить такого ученика домой, чем терпеть его выходки.

– Да. Она говорит: «Иди, иди домой». И тут же какой-нибудь Петька говорил: «Можно я его провожу? Ну, мало ли».

– Естественно.

– И Петька тоже валил со мной, или я с Петькой. Кто быстрее начихает себе эту самую простуду.

– А потом пошли вот эти взорванные унитазы.

– Да. Но это уже отдельная история. Сейчас детям это не нужно. Они, еще раз скажу, с удовольствием ходят в школу, потому что там свободно. Разные знания они там получают. И это уже никак не связано с их отношением к школе.

– То есть вы думаете, что ваша бурная протестная деятельность, она все-таки была связана со временем, а не с чертами характера?

– Ну, наверное, да. Потому что сейчас как-то все у них по-другому в школе.

– Вообще-то представить вас хулиганом довольно сложно. Благообразный такой образ. Но я выяснила, что некоторые известные люди из вашего окружения в школьные годы тоже совершали некие действия… похожие на то, что было с вами. Я сейчас зачитаю вам отрывочки, а вы попробуйте угадать, о ком идет речь.

– Так. Интересно.

– «В тринадцать лет курил тайком в туалете общежития. Отец, узнав об этом, отвесил ему такого пинка, что после этого он несколько дней не появлялся дома». О ком речь?

– Ленин. Ленин курил.

– Напомню: из вашего окружения.

– А Ленин всегда со мной.

– Это понятно, но все же?

– Хорошо. Не Ленин. Но если не Ленин, то кто? Надо так спрашивать.

– Но если не Ленин, то кто это был? Подсказываю: имя то же.

– Как у Ленина или…

– Как у Ленина. Такое же.

– Неужели Путин?

– Владимир… Путин с вами, видимо, хулиганил в детские годы?

– Не со мной, но с некоторыми моими знакомыми да, пересекался.

– Подумайте, а если не из политиков?

– Просто то, что вы сейчас процитировали, делали все Владимиры, которых я знаю. Курили и…

– Хорошо, открою тайну. Это был Владимир Пресняков.

– Младший или старший? Еще вопрос.

– Младший.

– А, ну так я его и воспитывал. Младшего. Вот и воспитал.

– Да, возможно, плод вашего воспитания. Следующий вопрос. «Катался на коньках, цепляясь сзади за борта грузовиков. Так, что искры летели…»

– Ну, сейчас уже не покатаешься за грузовиком. Когда я был маленький, действительно были возможности. Подскажите имя.

– Михаил.

– Э… Ефремов?

– Державин.

– Ну, вас бросает. То Пресняков, то Державин.

– Нас всех бросает.

– Сказали же: из вашего окружения. То есть из моих сверстников. Хотя с Державиным я играл в хоккей… Это был самый счастливый день в моей жизни. Меня тогда выгнали из школы… долгая история, и я играл в хоккей с Державиным. И еще с такими людьми… Сам до сих пор не верю. Не расскажу. Это в книге моей есть. И это правда был самый счастливый день.

– Ну, хотя бы парочку-троечку имен.

– А там всего двое было.

– Хорошо, одно имя назовите.

– Одного звали Валерий. Те, кто знаком с хоккеем, уже хватаются за сердце. А те, кто не в курсе, пусть книгу читают.

– Отлично. Харламов?

– Смотрите-ка, вы знаете.

– Давайте дальше. «В третьем классе написал в Московский зоопарк, чтобы ему выделили пони для школьной постановки».

– Имя?

– Ну уж совсем… Как в школе, «Угадайка». Сергей.

– Пони для школьной постановки… Сергей…

– Сергей Урсуляк.

– Урсуляк? Нет, он не мог. Он учился в школе в Магадане. В Магадане нет пони.

– Но он и написал в Московский зоопарк.

– Чтобы ему в Магадан из Москвы пони привезли? Сережа?

– Ну да. Я же не говорила вам, что все будет логично.

– «Сбегал от учителя музыки через окно, чтобы поиграть с ребятами в футбол и хоккей».

– Я. Действительно так было.

– Нет, не только у вас такой опыт.

– Ну, давайте тогда имя.

– Дмитрий.

– Маликов?

– Маликов.

– Тоже мой воспитанник. Когда меня выгнали из института, я работал в «Самоцветах» с родителями Маликова и Преснякова. Я был монтировщиком декораций и грузчиком. Родители выступали, а меня иногда просили посидеть с детьми.

– И как вам – быть воспитателем?

– Один раз посидел и понял, что лучше буду тоннами грузить, чем воспитывать маленьких детей. Видите, одного научил курить, а второго вылезать в окно.

– Ну, прекрасно. У вас еще тогда задатки воспитателя сформировались, я считаю. Дальше. «Был отстранен от школы за то, что пришел на физкультуру не в спортивной форме, а в одежде бабушки».

– Это мой папа.

– Точно.

– Это я знаю. Только он пришел не в одежде бабушки, а в таких байковых розовых панталонах ниже колена, за что его выгнали из школы. Панталоны еще с оборочками были такие.

– Он произвел фурор?

– Ну, да… Причем там была история… Папа все это надел, пелеринку какую-то еще и испугался идти. А учитель говорит: «Так, Ширвиндт, выходи». Папа из-за двери: «Я не в форме». – «Выходи, как есть». Ну, папа и вышел. Представляете, в таких оборочках розовых. Класс лег, а папу выгнали из школы на несколько дней. Я поздно об этом узнал и вынужден был терпеть родителей-отличников, будучи неучем. Зато теперь я все знаю.

– Мне кажется, что такая система воспитания… не воспитывать – тоже имеет свои плюсы. Все-таки человек ощущает себя свободным. Почему бы и нет?