Стив Биддалф - Малыш – мальчик – мужчина. Что нужно знать, чтобы ваш сын вырос настоящим мужчиной

«Я хочу, чтобы все поняли: эта книга не стремится настроить мужчин против женщин или вернуть мужчинам их доминирующее положение, послужившее причиной угнетения женщин и подавления их ценностей на многие века. Основная идея этой книги состоит не в том, чтобы бросить вызов Женскому движению. Эти два движения связаны друг с другом, но каждое движется по своему собственному графику».

Блай не закрывает глаза на проблемы, которые создают мужчины. Он только различает причины болезни и лекарства. Еще одна цитата из предисловия к его книге:

«Темная сторона мужской природы ясна. Безумная эксплуатация ими ресурсов Земли, низкая оценка и унижение женщин, одержимость племенными войнами – все это невозможно отрицать. Вклад в их навязчивые идеи вносит генетическое наследство, а вместе с ним культура и окружающая среда. Мы придерживаемся порочных символов, игнорирующих глубину чувства… учим послушанию злым силам, делаем все, чтобы держать мужчин в мальчиках, и втягиваем и мужчин и женщин в системы индустриального доминирования, которые исключают как матриархат, так и патриархат».

Очевидно, что теперь мы должны внести изменения в полномочия мужчин, сопоставимые с теми, которые начали происходить у женщин. Мужское движение – это не реакция на Женское движение. Это недостающая половина Женского движения.

Мужское движение заново утверждает, что мужское начало – это чрезвычайно позитивная, жизнеутверждающая сила. Движение стремится сделать эту идею еще более очевидной. Всегда существовали мужчины, приверженные принципу жизнеутверждения, однако культура говорила нам, что это не так. У нас была гордость черных, гордость геев, гордость женщин, но мужчинам предлагалось начать жизнь со стыда. В университетах впечатлительных юношей и девушек учили, что все мужчины – насильники и хулиганы, что женщины от природы выше мужчин, что мужчины – менее значимые существа. Сексизм замкнул свой цикл.

Сегодня есть сотни мужских объединений в пригородах крупных городов и в мелких провинциальных городках, каждое из которых занимается созданием положительного образа счастливой и здоровой мужественности. Но реальная перемена намного шире. Повсюду мы видим рост эмоциональной свободы у мужчин – они катят детские коляски, обнимают детей и друг друга, способны горевать на похоронах и оказывать и принимать эмоциональную поддержку в катастрофах, меньше напрягаются по поводу гомосексуальности и транссексуальности. В более крупном масштабе подвергают сомнению свою роль в корпоративной машине, становятся активнее в выражении несогласия и в мероприятиях местной общины, отказываются от роли ходячего бумажника.

Коль скоро мы приняли решение не обвинять мужчин, а понять их, тогда с чего мы начнем?

Останемся во временных пределах памяти живущих. Пятьдесят лет назад роль мужчин была четко определена. Мы могли бы назвать этот период – мужчина пятидесятых. Лучшим примером воплощения мужчин того периода был Джон Уэйн – мужчина-чурбак! Роберт Блай замечательно описывает мужчину пятидесятых, его плюсы и минусы:

Он рано приходит на работу, ответственно трудится, содержит жену и детей и восторгается порядком. Рональд Рейган – своего рода мумифицированная версия такого упертого типа. Мужчина этого сорта не особенно понимает душу женщины, но высоко ценит ее тело; его взгляд на культуру – мальчишеский и оптимистичный. Многие из его качеств ярки и позитивны, но под шармом и блефом было и до сих пор остается много одиночества, чувства потери и пассивности. Если у него не было врага, он не мог с уверенностью утверждать, что живет.

Мужчина пятидесятых должен был любить футбол, быть агрессивным, верить в Соединенные Штаты Америки, никогда не плакать и всегда обеспечивать семью. Но чувствительная зона или интимное пространство не были предусмотрены в этом образе.

Блай описывает поколение наших отцов, а также многих мужчин нашего поколения. В мужчине пятидесятых немало хорошего: верность, упорная работа, готовность преодолевать трудности. Когда я работал с австралийскими солдатами, инженерами, лесниками, полицейскими прежнего типа, я чувствовал, что они знают, как делать работу, но не всегда знают для чего. Именно это требовалось от людей, побывавших на Луне и во Вьетнаме. Знать как, но не для чего. Действие без чувства (или, в случае Вьетнама, Персидского залива и Афганистана, – действие сначала, чувства потом).

Почему у поколения наших отцов было так мало чувств? Или, по крайней мере, откуда взялась эта борьба за сдерживание чувств, в результате которой мужчины не позволяли себе говорить о том, что у них на душе? Ответ очевиден: потому что мужчина пятидесятых был также в роли. Он не знал, как чувствовать, потому что чувства приходят из глубины. Если ваши ролевые модели были деревянными и отчужденными, как вы могли научиться выражать вслух то, что происходит внутри? Этот тип мужчин не лгал, он мог действительно чувствовать себя физически онемелым большую часть времени (я был таким в молодости – когда мой одноклассник покончил с собой, я много лет ничего не чувствовал. И мне понадобилось накопить в себе целый слой трагедий в течение многих лет, прежде чем я наконец открыл шлюзы). Помимо онемелости мужчину могли обуревать неистовые, сильные эмоции, которые он никак не мог начать выражать вслух и по поводу которых он опасался, что они выльются в неконтролируемую ярость или горе. Такие чувства не вдохновляют на глубокое их изучение.

Молодые люди индустриальной эпохи ничего не знали о своем внутреннем мире, потому что их отцы недостаточно делились с ними, чтобы можно было что-то понять. У них были чувства, но эти чувства отличались хаотичностью и неуправляемостью, потому что не имели названий. Поэтому молодые люди весь последний век вырастали, учась притворяться. Вот здесь мы и оказались сегодня – между двумя спектаклями: спектаклем Джона Уэйна (настоящий мужчина) и спектаклем Вуди Аллена (чувствительный мужчина новой эпохи – ЧМНЭ). Получился коктейль из двух несуществующих, неработающих крайностей.

(История Вуди Аллена весьма поучительна. Под покровом любого ЧМНЭ, под его сладостью и кротостью таятся вожделение и агрессия, намного более опасные, потому что они непризнанны. Аллен абсолютно не стыдился сексуальных отношений с приемной дочерью своей супруги – девушка была в два раза моложе его. Дикие упреки и обвинения в инцесте разорвали семью на части. Наблюдать все это в таком чудесно понимающем человеке очень печально. Но, как мир был весьма склонен заключить: «Хватит с нас мужчин новой эпохи».)