Томас Френч - Джунипер. История девочки, которая появилась на свет слишком рано

ЭКО – прекрасная подготовка к воспитанию детей, потому что вам постоянно приходится задаваться вопросом: чем еще я готов пожертвовать?

Поначалу это всего лишь несколько анализов и, возможно, несколько лекарств, но за этим следуют головные боли и перепады настроения; затем какая-то простая процедура, легкие спазмы, один-два дня не на работе; потом наступает очередь небольшого хирургического вмешательства, и очень скоро к вам по почте приходит коробка шприцев и ампул, холодильник превращается в аптеку, а вы оказываетесь в центре научного эксперимента, не понимая, как вообще в него попали. «Почему бы вам просто не усыновить малыша?» – спрашивали нас, словно можно просто заехать в детский дом по пути с работы и выбрать ребенка. Усыновление может быть не менее дорогостоящим и пугающим, чем ЭКО, и очень маленький процент пар могут себе позволить попробовать и то и то.

Мы пытались забеременеть уже четыре года. Врачи рекомендовали нам взять донорскую яйцеклетку – это что-то вроде волшебного зелья в сфере лечения бесплодия. Это как замена двигателя устранила бы любую неполадку в автомобиле. Врачи могут зачать ребенка с помощью всего одного сперматозоида. Яйцеклетка куда более таинственна, и к тому же ее сложно получить.

Успев пожертвовать многим, я без колебаний решила отказаться от генетической связи со своим ребенком. Так ли важны мои гены? У моих пасынков их нет, но они просто потрясающие. Мои старшие братья и сестры от другой матери. Мы вообще не похожи и говорим с разными акцентами. И что с того?

Я горжусь трудолюбием, которое унаследовала от своих родителей и бабушек с дедушками. Моя мама и бабушка работали до глубокой старости. Но дело ведь не в биологии. Я горжусь бескорыстием своей матери. Когда она вышла замуж за моего отца, то стала жить с тремя пасынками, которым на тот момент было восемь, десять и двенадцать. А через пять месяцев у нее появилась я. Она водила «Форд Фалкон» 1964 г. выпуска и носила мои футболки с логотипом начальной школы до тех пор, пока я не пошла в колледж. Ее руки были грубыми из-за химикатов, с которыми ей приходилось работать в лаборатории, но их прикосновение всегда было для меня самым нежным. Я могла передать следующему поколению ее лучшие качества, подавая собственный пример, независимо от генов.

Мы не осознаем путей, которые приводят нас в этот мир, но в моем представлении рождение ребенка не было тождественно созданию кого-то. Я хотела помочь своей дочери стать лучше меня. Конечно, в моей голове был образ темноволосой девочки с голубыми глазами и чумазым лицом, но я предвкушала увидеть ее другой.

В зарождении живого существа заключается настоящее чудо.

– Знаешь, – однажды сказал мне Том, – если у тебя будет дочь, то в подростковом возрасте она будет тебя ненавидеть.

– Она не обязана любить меня, – ответила я. – Это я должна любить ее. Вот и все.

Я должна была предоставить ей потрясающего отца. Я должна была подарить ей всю свою любовь и постараться стать для нее примером. Я должна была наградить ее лучшими генами. Она же ничего не была мне должна.

Но кем была женщина, чья клетка могла стать моим будущим ребенком? Анонимных доноров я не рассматривала. Моя дочь захочет получить ответы на свои вопросы, и я должна буду ей их предоставить.

Мы с Томом просматривали сайты с анкетами потенциальных доноров, предоставленными специальными агентствами. Большинство женщин были белыми и не старше двадцати пяти. Может, надеялись накопить на образование? Они писали, что хотят помочь нуждающейся паре в зарождении новой жизни. И да, принимали наличные. Они выкладывали свои фотографии в купальниках и вечерних платьях и фотографии детей. Предоставляли свои медицинские карты, писали, на что у них аллергия. Этой нравилось гулять по пляжу, а у той аллергия на моллюсков и котов. Яйцеклетка этой женщины стоит $5000, а той – $8000, потому что из ее яйцеклеток уже успешно получались дети.

В онлайн-профилях не было ничего, что мне действительно хотелось знать. Было ли у них чувство юмора? Были ли они творческими личностями? Были ли они смелыми? Сильными?

Том не слишком внимательно рассматривал анкеты. Если бы он выбрал донора, то только исходя из единственного критерия – привлекательности. Он позволил мне принять решение.

«Чью яйцеклетку ты бы выбрала, – спросил он меня однажды, – если можно было выбрать любую женщину в мире?»

Том постоянно задавал мне странные, но глубокие вопросы, а потом нервничал из-за того, что я обдумывала ответ на них двадцать минут. Однако в этот раз я ответила моментально: «Дженнифер».

Она была моей тайной любовью. Женой моего друга. Эта великолепная, забавная, остроумная женщина вдохновляла меня. Однако я ее практически не знала, мне лишь несколько раз удавалось перекинуться с ней парой слов. И вряд ли смогла бы попросить кого-либо о такой громадной услуге. Дженнифер была одной из тех женщин, которые, поднявшись утром с постели, уже готовы сниматься в рекламе шампуня. Клянусь, она сияла изнутри. Каждый раз, когда я находилась с ней рядом, я чувствовала себя чудищем.

С ее мужем я была знакома гораздо лучше. Бен был репортером, работавшим на меня в газете, хотя мне сложно было представлять себя в роли его босса. Я всегда старалась помочь ему. Бывало, в полночь я привозила ему буррито, когда он писал до рассвета. Однажды я купила ему билет на самолет, чтобы он мог выбраться с Гаити. Мне всегда казалось, что я научилась у него большему, чем он у меня.

Однажды я пригласила Бена в свой кабинет.

– Смотри, – сказала я, придвинув к нему монитор так, чтобы он мог увидеть потенциальных доноров во всей красе.

– Я ищу маму для малыша.

– Что?! – ответил он.

Прямые волосы, кудрявые, веснушки, скулы, меланома, длинные ноги, депрессия, болезнь Альцгеймера, рак груди, темные ресницы, худые бедра, зеленые глаза, высокий холестерин. Похоже на меню ресторана быстрого питания. Наступит день, когда я объясню своей дочери, почему она получила ожог, а не загорела, почему у нее такая маленькая или большая грудь или почему у нее кариес, несмотря на то что она пользовалась зубной нитью.

– Это странно, да? – сказала я. – Понимаешь, я могла бы даже оказаться в одной комнате со всеми этими людьми.

Бену не было известно о моей любви к его жене и ее спелым драгоценным яйцеклеткам. Я знала, он понимал, о чем я говорю. Он всегда умел чувствовать. Бен создал семью, в которой самым важным было воспитание характера. Трое его детей бегали голыми во дворе, пели, лазали по деревьям, искали жуков и падали с крыши сарая, выступали против социальной несправедливости на митингах, держа в руках приготовленные дома транспаранты. Их научили думать своей головой, не быть равнодушными и брать от жизни все.