Ирина Орлова - Змеиный Зуб

Валь подняла брови и недоуменно пожала плечами. В последний раз, когда она могла так же легкомысленно отмахнуться от «нудятины», ей было лет десять от роду. А теперь приходилось прислушиваться ко всему.

– Нет, я понимаю, что это важно, – попыталась объяснить Эпонея. – Но это просто не укладывается в моей голове. Наверное, я глупая, и все дела! Есть же умные люди, которые этим занимаются. Они могут всякое предполагать и располагать, а у меня даже чаю не с чем выпить: я вчера съела весь свой запас печенья с белым шоколадом…

– Я как раз принесла гостинцев, чтобы тебе не было так грустно.

– Ох, Валь! Ты даже это смогла предусмотреть! Нет, воистину, вы с папой одного роду-племени! – вновь залилась смехом Эпонея. И, глядя на её живое солнечное лицо, Валь тоже невольно улыбалась.

Это было так странно.

На следующий день она вернулась в обеденный перерыв, поскольку это был день присутствия в следственной службе, и не пожалела. Сестра принимала её с радостью, болтала обо всём без умолку, с интересом слушала её истории и бравурно рассказывала свои. Покидая её, Валь снова не понимала себя, но настроение у неё поднималось само собой.

Незаметно наступал праздник. На улицах вывешивали гирлянды из разноцветных бумажных фонариков, а на подоконниках зажигали красные, белые и жёлтые свечи. Глен, по счастью, был занят в мастерской: он заканчивал статую для Луазов, которую хотел успеть до Долгой Ночи. И поэтому Валь могла пропадать в городе сколько душе угодно. Но не смела обделять и Сепхинора предпраздничной суетой: он получил свою долю прогулок по магазинам и выбирания разных фигурок, побрякушек и игрушек. Однако теперь ему досталось куда меньше из-за того, что Валь то работала, то инкогнито приезжала в город, только ради Эпонеи.

В канун праздника, в среду, Валь могла рассчитывать на короткий рабочий день. После этого она собиралась навестить сестру, а затем – примчаться домой и снова трудиться над приготовлением кексов, пирогов и двух специально забитых к этому дню гусей. Она принесла сэру Фиору бутыль десятилетнего коньяка бордери де люкс в качестве подарка, а тот вручил ей большой букет снежноцветов с остролистами. Снежноцветы весь год стояли хмурыми тёмными зарослями с жёсткими листочками, похожими на иголки, и лишь зимой распушались, подобно вербам, пушистыми белыми комочками. Вместе с красными костянками остролиста букет смотрелся волшебно и очень нарядно. И это сразу дало баронессе идею относительно причёски на время торжества.

После непродолжительной возни с карточками она решила, что работать сегодня смысла не имеет. А потому она посмотрелась в зеркальце, оправила косу и поднялась с коробочкой турронов – сладостей из нуги с орехами – на верхний этаж, к Рудольфу. Но, когда она постучалась, сдавленный голос баронета испугал её.

Рудольф сидел за своим бюро, положив ноги прямо на бумаги, и курил. Не сигару, а трубку – старинную, должно быть, оставленную здесь ещё бароном Робертом. Он смягчился, увидев Вальпургу, но всё равно не особенно обрадовался подарку.

– Ладно, – вздохнула Валь, поставив перед ним коробку. – Перестаньте геройствовать, сэр Рудольф. Я вполне способна пережить плохие новости.

– Перед праздником? Я себе не прощу, – покачал головой Рудольф.

– Этот праздник бывает каждый год. Чай, не свадьба, – фыркнула Валь, но затем прикрыла рот рукой. Однако чувства баронета явно не были задеты, он оказался слишком погружён в свои мысли. И на том спасибо.

– Я просто… я просто ничего не понимаю, – наконец признал баронет. На его лице застыло выражение отчуждённости. – Это всё заходит слишком далеко. Улик, кроме понятных самим участникам конфликта, явно нет. Все составленные мною связи постоянно шатаются, или, что хуже, задевают тех, кого я не могу ни допрашивать, ни арестовывать. А последняя змея попросту неопределима.

– Так пойдёмте определим её.

– Даже ваш манускрипт тут бессилен.

– Манускрипт вообще лишь инструмент, сэр. Он и не должен быть в силах. Зато я могу и хочу выполнить то, за что получаю деньги. Пойдёмте, – побудительно заявила Валь и подошла к его креслу, будто грозясь согнать его в случае, если он сам не встанет.

Рудольф оказался не против того, чтобы его взяли под руку и буквально отвели на два пролёта вниз, в морг. Лорд Себастиен уже отсутствовал. Но один-единственный труп в блеклом свете единственной лампы будто дожидался дальнейших разъяснений. Когда Валь чуть потянула за скрывавшую его простыню, она готова была ко многому. Но не к тому, что это будет тот, кого она знает.

Молодой и задорный Фабиан Сульир, сын генерала Оди. В последний раз она видела его среди избирателей вместе с Гленом в городской ратуше.

А теперь он весь посинел. Нижняя часть его плеч уже окрасилась тёмным пурпуром. Уверенно можно было утверждать, что это следствие смерти от нейротоксического яда.

– С ума сойти, – пробормотала Валь. – Это первый дворянин на этом столе. Один из… нас.

– Валь, если ты начнёшь об этом рассуждать, я тебя отправлю домой, – сухо прервал её Рудольф. – Змея. Мне нужна змея.

Валь закивала и перешла к предплечью Фабиана. Она не чувствовала страха, только бесконечное удивление. Странно, ведь, получается, скоро его будут хоронить на кладбище Моррва. Генерал Сульир, лишившийся последнего члена своей семьи, закажет богатый памятник, а старуха Трудайя будет долго читать над парнем молитвы Схолию и положит монеты ему на глаза.

Трудайя, купец, аспид, смертельная змея, Сульиры, клятвы, Беласк, Эпонея… Можно сказать, Сульиры оказались замешаны, когда стало ясно, что дворецкого укусила смертельная змея. Но теперь, когда умер их единственный наследник, значило ли это, что они были пострадавшей стороной? Их могли подставить. Все знают, что генерал не расстаётся со своей смертельной змеёй, но это не мешает кому-то прятать точно такую же у себя в змеятнике.

А кто тогда агрессор – Беласк? Можно ли ему вообще верить?

Она заставила себя сосредоточиться на укусе. Приложила линейку. Походило на прежний случай с коралловым аспидом. Но не до конца. Что-то неуловимо отличалось, и она никак не могла понять, что. Она буквально легла на край стола, рассматривая две красных точки с таким тщанием, с каким обычно искала нужный стежок в мелком шве.

– А лупа есть? – попросила она, и Рудольф подал её. Это, однако, ещё более затруднило ход размышлений Валь.

– Никаких свидетелей?

– Абсолютно. Тело явно подбросили к порогу Сульиров. Ещё… живое.

Валь пыталась ещё и ещё, и наконец выпрямилась. Баронет поинтересовался:

– Это даже не коралловый, да?

– Нет. У кораллового маленькие зубки. Когда он кусает, он впивается и держится, и это заметно. А тут даже следа от челюсти нет. Но у меня такое странное впечатление… не знаю, как объяснить…