Андрей Белянин - Истории оборотней

– Конечно, я про вас читала! – воскликнула я, всей душой захваченная интересом к этой новой неординарной персоне. – Ваш хозяин столько о вас написал!

Он действительно разумен! И действительно говорит! А значит, вполне мог помогать Гофману! Ах, может, только благодаря ему его хозяин прославился как самый неординарный сказочник! Гений кошачьего ума, смешанный с человеческим талантом, вот что сделало бессмертными его творения! А может, этот кот и музыку сочинял, сидя за клавесином?

Я живо представила, как он с сосредоточенным выражением на морде перебирает пухлыми пальцами клавиши, убрав когти и время от времени записывая ноты на бумагу, творя ту самую «Ундину». Агент 013 вперился в меня своим самым едким взглядом, но я сделала вид, что не заметила, и не сменила восторженного выражения лица.

– Он не раз обещался всякие бредни про меня насочинять, неужели уже выполнил угрозу? – задумался Мурр, потеребив капризно выпяченную губу. – Но я думал, что его никто не читает, кроме пьяного издателя. Да и тот не до конца и урывками…

Да, общеизвестно, что при жизни Гофмана его соотечественники были не очень высокого мнения о его литературном даровании. Но чтобы даже его кот…

– Хм, вообще-то книга о вас стала очень известной. – Я куда менее почтительно посмотрела на этого «вдохновителя» самой романтической души Германии. – И там написано, как вы помогали ему, притворяясь, что относитесь к его записям как к макулатуре!

– Мура, мура-оу! Какие глупости, очень мне надо было лезть в его писанину, увольте! Он даже не знал, что я говорю! Иначе точно засадил бы меня за каторжную работу – переписывать его каракули и исправления, в которых он сам ни черта не разбирает! Вот, взгляните только на эти кипы измаранной бумаги. Мусор, мусор, не более…

Воспользовавшись случаем, я заглянула в «гениальные каракули».

– Это же его бесценные рукописи! Ой, «Крошка Цахес»! – восторженно взвизгнула я, разобрав на немецком имя злокозненного карлика, гадкого альрауна. [17] Альрауны – в мифологии и фольклоре европейских народов духи низшего порядка, крохотные существа, обитающие в корнях мандрагоры, очертания которых напоминают собой человеческие фигурки; они дружелюбны к людям, однако не прочь подшутить над ними, порой весьма жестоко. Альрауны умеют перекидываться в кошек, червей и маленьких детей.

– А я вам говорю же, ма-ку-ла-тура. Бесценные рукописи, как же! Заберите с собой, если так нравится, весь стол завален этим барахлом, мне уже спать негде, – снисходительно выдал хозяйский кот, покрутив своей жирной задницей, спихивая на пол лежащие с края листы и приминая оставшиеся бумаги на столе, чтобы улечься поудобней.

Вот жирный нахал! Если бы Гофман не любил так этого толстого негодяя, судя по «Житейским воззрениям» и словам его современников, я бы охотно дала коту под зад. И это тот редкий случай, когда агент 013 мне бы даже поаплодировал…

– Это его дурацкая автобиография, написанная под чужим именем, – продолжал котяра, яростно вцепившись зубами в свой бок в попытке загрызть надоедливую блоху. – Есть! Думал сбежать от самого Мурра, презренный кровосос?! Я бы на месте его издателя и связки сарделек за все эти бумажки не дал…

– По сюжету романа о тебе ты сам пишешь его и как раз на листах автобиографии Иоганнеса Крейслера, капельмейстера, учителя музыки и композитора, под которым Гофман подразумевал себя. Ну вот же, это страницы рассказа Крейслера во дворце у князя, на празднике, где он впервые повстречался с Юлией. А вот эта потрясающая сцена в парке, когда он, рассердившись, выбросил свою гитару, а Юлия ее нашла и своей игрой на ней и пением возбудила любовь в его сердце…

Я глубоко вздохнула и повернулась к насупленному агенту 013:

– Когда я читала тебе про Мурра, мне казалось, что он похож на тебя: «О Мурр, божественный Мурр, величайший гений нашего достославного кошачьего рода!» А теперь, видя вас рядом, понимаю насколько ты выше этого неблагодарного толстопуза. Цени, Пусик!

– Ценю! Хоть и не помню, чтобы ты когда-нибудь кого-нибудь цитировала, девочка, – разомлел Профессор. – Я думал, ты забываешь прочитанное, как только переходишь на следующую строчку.

Вот маленькая усатая язва. Тем не менее я невольно зарделась от редкой похвалы и с трудом удержалась от того, чтобы его не потискать! Все-таки мы на службе.

Пока кот с Алексом экстренно совещались, что делать дальше, Мурр закусил очередной блохой. Да это скорее «Повелитель блох», чем тот самый Мурр. В романе Гофмана он хоть и любит себя, но все же умный энтузиаст со светлой душой. Может, все-таки удастся его пристыдить…

– Неужели ты совершенно не беспокоишься о своем хозяине? По свидетельствам многих его друзей и знакомых, он тебя буквально обожал, а над твоим смертным одром рыдал, как… – я осеклась, но уже не могла не закончить, – когда ты умирал, он ходил как убитый, как будто при смерти находился его близкий родственник, а не просто толстый кот!

– Ффр-р, глупости, я никогда не умру, у меня девять жизней! Как я устал вас слушать, выметайтесь отсюда живо, иначе я такой вопль выдам, сразу захотите в Баден-Баден…

– Почему в Баден-Баден? – не могла не спросить я.

– Лечить нервную болезнь, которую я вам обеспечу, несносные людишки.

Нахал с трудом задрал голову, начав истошно и пронзительно выть, меняя тембр и силу голоса, то отрывисто и по кругу, как пожарная сирена, а то и удлиняя вой, как сигнал воздушной бомбардировки. Жутко-о, аж до мурашек по коже…

– Сейчас прибегут соседи. Или начнут стучать в стены, – запаниковала я, льстиво улыбаясь. – Ну, Мур-рчик, хватит уже. Смотри, ты не доел свою сметанку!

– Что ты с ним церемонишься?! Лапы за спину, два пинка по почкам и допрос с пристрастием – вот все, что его ждет! – вмешался агент 013, бросаясь на опешившего жирдяя. Пять секунд – и тот был скручен, уложен мордой в лужу сметаны и придушенно молил о пощаде. – Колись, волчара позорный! Что знаешь о похищении Гофмана, куда его увели, кто за этим стоит?!

Командор лишь восхищенно присвистнул. Я была с ним абсолютно согласна. Одно удовольствие смотреть со стороны, как работают профессионалы. Но я тоже не сидела без дела и пару раз от души шлепнула Мурра зонтиком по соблазнительно пушистой попе! Надо же было помочь напарнику, хоть моя зарплата и меньше, чем у кота, но я привыкла ее отрабатывать. Несчастный мигом растерял все свое достоинство…

– Я сам давно собирался уйти от этого горе-романтика, у которого копченый окорок появляется раз в году, на Рождество, да и то если год был удачным, – гнусаво изливался толстяк, давя на жалость. – Но я невиновен! Я ни в чем не участвовал! Вы ничего не докаж…

– Вот кто тут первый филистер. – Отбросив зонтик, я сердито ткнула Мурра пальцем в розовый нос.