Андрей Белянин - Истории оборотней

– Нэ похохихе, инахе я ехо ахуху, – сразу же заявила я.

– Чего-чего, милейшая? – спросила тощая крыса, наклоняясь ко мне, чтобы получше расслышать, и тут же получила подзатыльник от той, что была покрупнее.

– Идиотка, не понимаешь, она грозит раскусить наш орех, если мы не выполним ее условия! Девица разозлилась не на шутку, потому что потеряла своего самца.

– Хпопю, нч похохихе, ойте на эсте! Оухи, вох вам.

– Олухи?! Какое бесстыжее оскорбление! – возмутился ближайший из крыс, пробегая по моему животу, встав у меня на груди, как на пьедестале, и гневно размахивая лапками перед моим носом. – Мы этого не потерпим! Мы свободный народ, не уступающий вам, людям, ни ай-кью интеллекта.

– Дуралеи, молчите, не видите разве, у нее наш орех!

– А я думала, у нее флюс, – близоруко щурясь, заметила другая, туповатая крыса.

– Сходи к окулисту, – злобно посоветовала стоящая рядом седоусая сутулая подруга, отвешивая слепошарой удар игрушечной сабелькой плашмя по заднице.

– Если бы он у нас был, – горько всплакнула крыса, уворачиваясь от второго удара.

Ну и нравы у этих грызунов, да у нас на Базе хоббиты и то культурнее. Или это во мне говорят патриотические чувства?! База давно стала для всех ее жителей второй родиной, а для некоторых лабораторно выращенных типажей и вовсе единственной.

Волею судьбы я попала туда, когда мне грозила опасность стать жутким монстром. Потом осмотрелась, устроилась на работу, прижилась и вот даже вышла замуж… Тем более что слово «монстр» для нас не оскорбительное. Почти каждый сотрудник Базы в какой-то степени монстр для общества, а у нас он уникален. Опять же кроме хоббитов. А может, их просто слишком много, чтобы мы замечали исключительность отдельных представителей мохноногих, но факт, что пользы для общества от них никакой. Растраты одни…

И тут, скосив глаза, я, к своему безмерному восторгу, заметила, как Алекс перекатился на живот и приставил кремневый пистолет к виску сутулой крысы с сабелькой. Та с неохотой выпустила из лапы свой клинок…

– Как ты узнал, что это их главарь?! – восхищенно воскликнула я, вынув изо рта орех, стряхивая напуганных крыс и приседая рядом. От волнения и радости даже не догадалась броситься ему на шею. – Они же все похожи друг на друга, как Буратины на мебельной фабрике!

– Но-но-но! Не знаем, кто такой этот ваш… буратин, но попросим без… вот этого! – потирая спину, буркнул тот самый крыс, которого я укусила за хвост. – Все равно наше дело правое и мы победим!

Он прыгнул вперед в последней, отчаянной попытке завладеть орехом, зажатым у меня в кулаке, но был отфутболен под елку небрежным пинком моего мужа. Других охотников повторить героический шаг своего товарища временно не нашлось.

– Они защищают его, Кракатук не должен быть разгрызен.

– Отпустите нашего генерала и отдайте орех. И мы вас не тронем, – мрачно подтвердили насупившиеся крысы.

– Не много ли условий? – фыркнула я, складывая на груди руки, но ни на секунду не забывая об орехе. Нет моего доверия этим серым пройдохам, ни капли нет!

Алекс твердо стоял на ногах, я была так рада, что он жив и может двигаться, но все равно жутко за него боялась, поэтому, не удержавшись, тревожно спросила:

– С тобой все хорошо? Ничего не болит? В голове не шумит? Пульс ровный?

– Да, а что? – Обычно он понимал меня с полуслова.

– Как что, вэк?! А кто тут несколько минут назад… почти умер?!! – Я заплакала.

– Милая, но я не нарочно, – встревожился он, пытаясь обнять меня и удержать на мушке главную крысу. Я отстранилась, чтобы вытереть слезы, и гордо выпрямилась.

– Ничего, я понимаю, бывает… Просто так, имела в виду лишь… что… О шайтан безрогий! Да ты лежал как труп, я думала, тебя убили! Или ты хотел бросить меня?!

– Что за греческая драма, – буркнула в седые усы крыса-генерал, с высокомерным видом отступая в сторону.

– Заткнись, – щелкнув курком, предупредил его командор. – Где вы держите Гофмана?!

– Он должен был войти сюда вместо вас. Но этот мечтатель весь из себя такой непредсказуемый, что просто бесит… Мы это не учли. Он всегда будет там, куда его завели его же бредовые фантазии.

– А поконкретнее?

В ответ дружно прозвучала презрительная тишина. Иначе не скажешь…

– А может, он на Леденцовом лугу? – вдруг с издевкой в голосе пропищал какой-то крысеныш.

– Кто тебя за язык дергал? Они же наши враги, изменник! – ахнули взрослые крысы.

– Я сказал «может», – надменно пискнул крысенок. – Мы ведь и не отпустим их на Леденцовый луг. Вот и пусть мучаются…

– О небо, сколько разговоров! Попасть бы наконец к Гофману, и куда это кот…

Я хотела спросить: «Куда это агент 013 запропастился?» – но не успела. Какая-то сила оторвала меня от пола и метнула к люку, из которого появился торт-бомба. Его охраняла потрепанная шеренга крыс, прикрывая от нас этот путь отступления. Я успела только поджать ножки, разметая пышными юбками ошеломленного моей красотой противника, как меня утянуло в люк! Недолгий мрак, слепящий свет, звон в ушах и…

Когда пришла в себя от одуряющего аромата земляники, мандаринов и, кажется, еще переспелого банана, оказалось, что сижу на чем-то твердом и липком под ласкающими лучами солнца. По первому взгляду на усыпанном цветами лугу, разумеется, никакого люка для поднятия тортов над головой нет, только бескрайнее синее небо. Но почему так жестко сидеть?

Я отломила ближайший цветочек и лизнула его. Действительно, леденец, и такой вкусный! Я увлеклась, позабыв даже о муже, не то что о всяких там исчезнувших котах. Тем более их в последнее время уже не один, а двое – уникальных. Тем не менее больше трех минут не думать об Алексе не получалось, и я начала грустно напевать:

– Будь со мной, будь со мной, будь со мной всегда ты рядом…

В ту же секунду командор шмякнулся рядом. Он упал как будто с неба, мое падение, наверное, выглядело так же. С другой стороны, какая разница? Главное, что мы снова вместе!

– Проклятая трава, прямо как стекло, – проворчал он, кривясь и зубами выдергивая из ладоней мелкие осколки разбившихся леденцов.

Я отметила, что листики на каждой травинке и вправду были очень острыми. Мне-то падение смягчили юбки. Куча леденцовой травы и цветочков при этом попросту поломалась. Но любимого следовало утешить, и я протянула ему, как лошадке, самую красивую охапку стебельков…

– Это леденцы, попробуй! Хочу найти со вкусом тархуна.

– Клубника, – лизнув, определил Алекс.

– Жаль… А у меня ромашка с вишневым вкусом. Тархун было бы здорово, я по нему ностальгирую, по советскому, в стеклянных бутылках. Ах, милый, ты никогда не узнаешь, что это такое…

Но мой бдительный муж, как всегда, не терял нити следствия и не отвлекался на ерунду: