Елена Кулик - Судьба или выбор

– Немного. Оборотни никому не доверяют своих тайн. А что? При чем здесь хранители?

– Рай принял на себя мою смерть. Он стал моим хранителем, а я даже не знал об этом. Много позже Власлен проговорился мне, что хранитель может не только вернуть тебе силу и залечить раны, но еще и забрать на себя твою смерть. Рай поступил именно так, когда понял, что я не выживу с таким ранением. Он пожертвовал собой ради меня, и я до сих пор не могу простить себя за это. – Широн отвернулся к окну. Стаурус понял, что дядя пытается скрыть слезы.

– Широн, расскажи, как погиб мой отец? Я ничего не помню, как будто белая пелена густого тумана скрывает мои воспоминания.

– Его разорвали на части, – очень тихо ответил дядя и повернулся к Стаурусу. – Ведь ты знаешь, что убить Владыку почти невозможно. Но они использовали яд, метнув в него сразу несколько ножей, отбить их все не смог даже твой отец. Когда яд начал действовать и Владыка уже не мог шевелиться, оборотни разорвали его. Я не хотел, чтобы ты это увидел, потому и спешил заслонить от тебя отца, а в результате так глупо подставился под удар.

– Почему отец не телепортировался сразу, как только увидел опасность? Почему он не ушел один? – Тяжелейший груз ответственности и вины лег на плечи Стауруса, и он сжал кулаки так сильно, что почувствовал, как ногти врезаются в ладони.

– Трудно сказать. Думаю, что он не мог бросить своих людей и ждал помощи оборотней. Но Власлен опоздал. Я так никогда и не узнал, что же его задержало и почему он так поздно пришел к вам на помощь. Когда появились мы с Раем, в живых оставались только вы двое. Наш приход, скорее всего, напугал заговорщиков и заставил их действовать быстрее.

– Что случилось потом?

– Я разрывался между тобой, приходящим в сознание, и умирающим Раем. А потом Власлен попросил нового Владыку о перерождении для своего брата. – Широн поднял руку, останавливая готового сорваться Стауруса. – Я знаю, о чем ты хочешь спросить. Когда оборотень умирает в человеческом обличье, то он не может переродиться снова. Для того чтобы вернуться, он должен умереть в облике зверя. А Рай не мог перекинуться, его сердце почти остановилось. Поэтому Власлен и обратился к тебе. Свой первый обряд перерождения ты провел именно в тот день, а первым, кому ты помог, был оборотень.

– Как ты мог это допустить? – Стаурус вскочил с кресла и навис над Широном. – По закону я не имел на это права. Я мог умереть! Со мной могло случиться неизвестно что! Я мог… Моя кровь… – Владыка задыхался от злости и обиды.

– Успокойся. И прошу, прости меня. Я не мог допустить, чтобы Рай ушел от меня навсегда. Я вообще ни о чем другом не мог тогда думать. Уже потом до меня дошел весь смысл сделанного, но уже ничего нельзя было вернуть. Ты провел обряд, и в твоей крови до сих пор присутствует сила оборотня. Ты носитель двух сущностей, двух сил. Такого никогда раньше не случалось, и это еще одна причина, по которой мы ничего тебе не стали рассказывать. Ты самый сильный из когда-либо существовавших Владык, сравнимый по могуществу разве что с императорами, и чем это тебе грозит, даже я не могу предсказать.

Стаурус нервно заходил по комнате. Столько новой информации и так мало времени на ее анализ. Он обязательно разберется и с этим нападением, и со смертью родных, и со своей силой, но позже. Сейчас на первом месте – вернуть Ирэн. Владыка остановился возле окна. Он почти ничего не помнил с того времени, не помнил даже, как провел свой первый обряд. Очнулся и пришел в себя Стаурус уже в своей комнате. Окружающие просто стали воспринимать его как нового Владыку, обвинив в смерти Хелиуса и Катаны телохранителя Римера.

Стауруса затрясло, ноги задрожали, и в голове поднялся такой шум, что он невольно схватился за виски и сжал их. Неожиданно перед его глазами стали проноситься странные картины из прошлого, о котором он напрочь забыл и о котором ему только что рассказал Широн. Стаурус пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился за подоконник с такой силой, что его пальцы побелели.

– Мальчик мой, что с тобой? – Широн поддерживал племянника за плечи, а тот стоял возле окна с закрытыми глазами и тихо стонал.

– Отец, мама, Ример, – бессвязно бормотал Стаурус. По его лицу текли слезы горького отчаяния и обиды.

Картинки прошлого мелькали перед глазами. Он увидел окровавленного отца с несколькими кинжалами в груди, вспомнил его последние слова, перед тем как потерял сознание. Нет, он не просто потерял сознание! Это отец, это он сделал! Владыка знал, что сейчас его убьют, и не хотел, чтобы сын видел это. Он просто ударил его ментальной силовой волной. Стаурус увидел, как оборотень из последних сил протянул к нему свои руки, его губы шевелились, но он не мог разобрать его слов. Владыка видел, как Широн прикоснулся губами к холодному лбу Рая за мгновение до того, как оборотень рассыпался искрами. Он вспомнил, как в комнате матери застал еще полуживого Римера и тут же совершил свой второй обряд, а потом как сумасшедший носился по коридорам и залам огромного дворца и совершал обряды над всеми, кто был еще жив, но кого уже нельзя было исцелить. Почему он вдруг стал вспоминать это все сейчас? Что за барьер сдерживал его память? Глаза Стауруса горели яростью и болью, когда он повернулся к дяде, но тот, как всегда, его опередил:

– Я вижу, что память о тех днях стала возвращаться к тебе. Прости, мы с Власленом решили, что так будет лучше. Повелитель поставил на тебя щит забвения, но против воли Владыки он слаб. Если бы ты захотел, то вспомнил бы все это раньше.

– Почему именно сейчас ты решил мне все рассказать? – Голос Стауруса дрожал от едва сдерживаемой ярости. Он и сам не знал, на что или на кого так разозлился.

– Из тех, кто знал об этом, остались только я и Власлен. И скорее всего тот, кто все это спланировал тогда, много лет назад. Тебе нужны силы и нужна Ирэн, чтобы разобраться во всем. И поэтому я прошу тебя об обряде перерождения. Так я искуплю свою вину перед тобой и помогу в последний раз. И не надо ничего говорить, я давно все решил и просто ждал, когда ты будешь готов отпустить меня. Ты хороший Владыка, твой отец гордился бы тобой. И я счастлив, что смог приложить руку к твоему воспитанию и становлению. Мне нечего тебе больше дать, поэтому прими мою последнюю помощь, Владыка.

– Дядя, ты ни в чем передо мною не виноват, тебе нечего искупать. И если только чувство вины…

– Нет, нет, Стаурус. Я действительно счастлив, что могу помочь тебе. И я… устал жить ожиданием, что когда-нибудь найду его. Может быть, он уже где-то родился, а я ничего не знаю о нем. Стаурус, если бы была хоть маленькая надежда, что я смогу найти его, я бы не уходил, а так… я больше не могу, правда. Прости меня.