Андрей Белянин - Сотник и басурманский царь

– Шайтан-казаки! Сдаёмся! Мы больше не будем!

Воевода, кого успел, собрал и давай бог ноги!

– Уходим! Все уходим!

И побежало всё войско басурманское! Как не побежишь, когда самым первым герой-воевода несётся, через кусты перепрыгивает по-козлиному, на казаков лается по-собачьему, а на тех, кто его обогнать пытается, так и рычит по-тигриному! Дескать, куда поперёд командира?!

В общем, почти всех повязали наши, оружие отобрали, в рыло несогласных отметили, но воевода с малым отрядом всё ж ушёл-таки…

Вот эту битву-сражение и наблюдала, скрываясь за деревьями, злая ведьма мадам Саломейская. Покривила губки Агата, ствол древесный ноготками порасцарапала да и призадумалась. Зачем приходили басурмане? Что должен был сделать на Руси сбежавший воевода? Нельзя ли теперь хоть через него на великого султана Халила выйти? И решила она проследить за утёкшими басурманами. Пошла тропами тайными и не прогадала. У ней в этом деле давний интерес был и план коварный да хитрый…

А в степи широкой, ближе к лесочку редкому, у костров невысоких сидят казаки. Кто товарищу рану на руке перевязывать помогает, кто шашку сухой травой чистит, кто коня усталого рассёдлывает. В сгущающихся сумерках и басурмане пленные видны. Тоже сидят себе на сырой земле, пучками по пять штук, спиной к спине связанные, хозяйство мужское простуживают. Ну так сами виноваты, кто их сюда звал? Не в гости пришли, чаи распивать, – с оружием да злобой на чужие земли позарились…

В сторонке, у самого большого костра, наш знакомый сотник стоит. Хоть и лихо рубился дядька Андрей, а нет на нём самом ни царапинки. Надёжно защищали две шашки хозяина своего заботливого, когда опытный казак два клинка разными вывертами вокруг себя крутит, так, бывало, и пули отбивал, не то что стрелы да пики! А сам сотник двух казаков помоложе вызвал и говорит:

– Всех пленных завтра поутру в Астрахань отконвоируете, там сдадите куда надо. Приказ атамана.

– Добро. А вы сами-то как? Война же…

– Как скажут, так и повоюем. А покуда атаман решил в станицу возвернуться, отдых дать коням да людям.

– И то верно, – кивнули молодые казачки. – Уж ежели что сурьёзное нагрянет, так дозорные завсегда предупредят.

– Точно. Но смотри у меня, хлопцы! За пленными бдить строго! Военное положение никто не отменял.

Сотворили казаки суровые брови, руки на шашки положили и пошли свой пост у басурман нести. А что ж, про субординацию военную ничего сказано не было? А просто к чему она нам, казакам? Все с одного войска, одной земли, одной станицы. Отношения простые и честные. Что есаул, что простой казак во время службы друг дружке руку подают, на «ты» обращаются, а на погоны да чины и не смотрит никто, кровь-то у всех одна, красная. И до одного дома всем после боя возвращаться, так смысл перед своими же братьями понтами армейскими да солдатчиной уставной выделываться…

завёл атаман, сидя у костра. Лица станичников светлеют, ведь с доброй песней и дышится легче.

дружно подхватили те, кто поближе.

А и вправду, чего бояться казаку? На своей земле живём, чужого не просим, по миру не побираемся, хозяйствуем, как можем, детей растим, а при первой же опасности – с верной шашкой на коня и галопом на любого ворога! Не себя защищая, а всех и каждого, кто в беду попал, кому помочь требуется, кто в суды да законы не верит, в рабской доле жизни не видит, для кого казачий посвист последняя надежда…

Слаженно, душевно поют станичники. Тихо щиплют траву стреноженные кони, горят в ночи яркие костры, а ветерок с Волги искры оранжевые до самых звёзд доносит. Сидят в стороне пленные басурманские воины, гадают: вот какого шайтана лысого их тупоголовому султану так понадобился новый гарем? И главное, какому иблису бесхвостому стукнуло в башку переться за этим гаремом именно на русскую территорию? Мало было других сопредельных государств, что ли?! Нет, надо непременно на Русь! А здесь казаки! И что теперь? Ведь сошлют за вооружённую агрессию куда-нибудь в Сибирь на каторгу, лес валить, у волков хвосты отмороженные по тайге подбирать. О, Аллах, избавь от такой судьбы нас, людей восточных, теплолюбивых, мы больше не будем, нас заставили, э-э…

Воевода-то с десятком воинов сбежал, помните? Бегал он быстро, тренировался, наверное. А за ним и разведчик Карашир увязался, и другие, кто успел. Запыхавшиеся, растерянные, но оружие не потеряли, значит, воинами остались. Каждый знает: затаившийся зверь – опаснее…

Воевода на пенёк сел, дыхание выровнял, ятаган свой в руках покрутил, ища, кого бы зарезать, душу отвести, да не успел. Вспыхнула красными глазами слоновья голова на рукояти клинка, и в тот же миг повисло прямо в ночном воздухе суровое лицо султана Халила.

– Ну, что там у тебя, дорогой мой? Давай уже докладывай, да…

– Мы… разбиты, – склонив голову, с трудом выговорил воевода, а щёки султана заметно налились краской ярости.

– Что ты сейчас сказал? Моё непобедимое войско разбито? И кем?!

– Казаками…

– Слушай, я тебя сейчас сам убью. Вот честное слово, – задумчиво пообещал султан. – Видишь, какая у меня перчатка волшебная? Это из кожи с руки самого чёрного мага! Я по ней с тобой говорить могу, могу тебя найти везде, могу испепелить вот прямо тут, хочешь?

– Я не виноват, о повелитель! Мы бились как львы, но они подло напали сзади, их было тысячи и тысячи…

– И каждый с пушкой, да?

– Да! – окончательно губя себя безбожным враньём, сорвался воевода. Но, по совести говоря, чего ему было терять, всё и так шито белыми нитками…

– Ладно, всё, надоел… – Милостивый султан уже собрался было испепелить неугодного подданного на расстоянии, но передумал. – Вот что я тебе скажу. Ты сейчас поспи, отдохни, покури там чего-нибудь, а утром пойдёшь и приведёшь мне казачьих девушек. Не приведёшь, я казню и тебя, и всех твоих людей. Они же все трусы, да? Никто не захотел умереть за мой новый гарем, э?! Я вас сам убью, очень хочется, ты меня понимаешь…

– Да, владыка мира. Всё будет исполнено!

Один миг, и исчез светлый лик повелителя. Остался едва уловимый запах серы да кислый запах пота перепуганного воеводы. Вытер он лицо краем плаща, сунул ятаган в ножны и крепко задумался, обхватив голову руками…

Подошёл к нему сбоку осторожный разведчик Карашир. Стоит, мнётся с ноги на ногу, не знает, как начать. На Востоке за плохие вести головы лишают на раз!