Алла Соловьёва - Затемненная серебром. В лабиринте тайн

Глядя по сторонам, я не заметила, как мы приблизились к лифту, и даже растерялась. Интересно, сколько в лаборатории подземных этажей? «Не меньше пяти», – мысленно отметила я, когда палец Льва коснулся кнопки. А через несколько секунд мы оказались в залитом светом длинном коридоре, вымощенном светлой плиткой. Тихо и прохладно. Множество сейфовых дверей со встроенными компьютерными панелями тянутся по обе стороны коридора. Ученый торопливо набрал код на одной из них. С коротким «вжик» дверь плавно поднялась вверх.

– Пойдемте в мой кабинет, – пригласил Колесников, но, как оказалось, чтобы попасть в обиталище светила науки, нужно пересечь огромное помещение.

Перехватив меня поудобнее, Макс вошел внутрь. Похоже, именно здесь создают костюмы для трансформации. А посмотреть было на что. За огромными, напоминающими витрины стеклами толщиной сантиметров тридцать помещались двухметровые стеклянные, вертикально стоящие контейнеры овальной формы. От одного к другому тянутся блестящие гофрированные трубки. Раскрыв рот, я вертела головой, едва не выпрыгивая из рук Макса. За стеклами послышался шипящий звук. Заполняя контейнеры, серебристо-сизый пар валил снизу и сверху, затем рассеялся. Хотя нет, не совсем… Тонкие, словно иглы, серебряные ниточки пара образовали трехмерные сетки костюмов – совсем как на мониторах на левой стене. А затем появились лазерные лучи. Увидеть процесс создания не довелось: мы приблизились к очередной двери.

– Сколько времени уйдет на разработку нового костюма? – наблюдая, как Лев на компьютерной панели набирает длинный код, спросил Вязин, явно говоря о костюме с принием.

– Я смогу ответить только после того, как будут изучены структура сплава и особенности металла, а это займет немало времени. – Колесников вошел внутрь помещения и указал влево.

Кабинет биохимика представлял собой не менее завораживающее зрелище. Противоположную от входа стену занимали огромные экраны с изображениями формул, пульсирующих клеточных ядер и цепочек ДНК. Справа за невысокой стеной – небольшой стол с ноутбуком и серебряной статуэткой волка; стеллажи, где расположились бесконечные папки с выглядывающими из них исписанными листочками и тома толстенных энциклопедий. Но Колесников повел нас в левую часть своей лаборатории. Вдоль стен тянулись полки с колбами, реактивами и электронными приборами.

– Макс, усадите Злату сюда, – распорядился Лев, указав на высокий металлический стул за одним из столов, на котором возвышался необычный аппарат с множеством проводов, подключенных к компьютеру.

За монитором сидел еще один ученый, с неопрятной прической и в халате с пятнами от каких-то веществ.

– Сначала твердотельный в непрерывном режиме, – с ходу обратился он к коллеге. – Если не получится, попробуем лазер на углекислом газе. В случае неудачи используем иридиевый диск или одну из кислот.

Слушая непонятную абракадабру, я сжалась, начав страшно переживать за собственные руки и ноги. Но, как оказалось, напрасно. Кожу под наручниками смазали раствором, а через пятнадцать минут благодаря одному из лазеров оковы с тихим стуком упали на столешницу. Затем мне освободили щиколотки.

– По-моему, новый сверхпрочный костюм я заслужила. – Размяв запястья, я улыбнулась молчаливому Елизару и Максу, напряженно наблюдающему за каждой манипуляцией ученых. Похоже, парень переживал за мои конечности не меньше меня.

– Если эксперимент увенчается успехом, вы непременно его получите, – заверил Лев. – А теперь настало время поговорить о вампире из подземелий, – обратился он к Николаю, наблюдая, как ассистент любовно собирает наручники. – Но сначала спустимся на шестой этаж. Он там. А у меня для вас плохие новости!

Раскрыв рот, я уставилась на Николая. Как оказалось, строительство лаборатории – не единственное известие.

– Во время боя Наталье Разиной и Стасу Киму удалось захватить одного из вампиров, – тихо пояснил Вязин. Пожевав губами, он двинулся за Колесниковым.

Длинный коридор шестого этажа ничем не отличался от предыдущего, и только в самом торце – большая, почти во всю стену, круглая сейфовая дверь. Именно к ней нас и вел Колесников. Остановившись возле панели компьютера, он начал набирать код. Раздался громкий щелчок, послышался звук отодвигающихся засовов. Будто распахнув пасть, раскрывая проход, дверь разъединилась на две части. Я вздрогнула. Чувство тревоги колючим шаром раздувалось где-то в груди. До паники, конечно, далеко, но подземелья оставили в душе неизгладимый след. Внутрь я предпочла бы не входить.

– Он заперт и охраняется, – будто подслушав меня, сообщил биохимик.

Ученый вошел внутрь и, не дожидаясь нас, скрылся в глубине помещения.

Ожидаемого рычания вампира я не услышала: до ушей доносилось лишь неясное жужжание. Если не ошибаюсь, что-то вращается, как барабан центрифуги. Приглушенные голоса нескольких верлафов слышатся из глубины, теряются в шуме работающего аппарата, звучат спокойно. Глубоко вдохнув, я вцепилась в Макса и шагнула в проем. Большая теплая ладонь нежно сжала пальцы.

– Как себя чувствуешь? – отстав от Николая и не обращая внимания на недовольный взгляд Фадеева, наклонился Тагашев. Горячее дыхание опалило скулу.

– Я в норме, – опустив ресницы, шепнула я и тут же оглянулась.

Проем позади нас закрылся. Издав щелчок, щеколды задвинулись. Огромное округлое помещение напоминало трехэтажную камеру, опоясанную по горизонтали мощными сверкающими металлическими балками. Железная монолитная стена от пола до потолка изогнутой дугой разделяет зал на две равные части, переднюю и заднюю, но что за стеной – не видно. В правом углу лишь маленькая дверь, указывающая, что за ней есть еще одно помещение. Пахнет дезинфекторами. Продолжая вертеть головой, я замедлила шаги.

В передней части камеры откуда-то из-под потолка льется яркий дневной свет. В правой части расположен целый операционный блок со столом, светильниками, компьютерами, никелированными шкафами и огромным количеством неизвестной мне аппаратуры. За двумя мониторами – двое биохимиков. Еще двое – возле аппарата, напоминающего центрифугу. Наклонились, сосредоточенно наблюдают за каким-то процессом. Этот вращающийся прибор и был источником монотонного жужжания. При нашем появлении ученые повернулись и учтиво поздоровались.

– Когда транквилизатор вводился в последний раз? – Колесников остановился и, засунув руки в карманы халата, деловито посмотрел на коллег.

– Двадцать минут назад. – Смуглый ученый с целой копной вьющихся и, судя по взъерошенному виду, не подчиняющихся ни одной расческе волос достал из остановившегося аппарата плотно закупоренную прозрачную капсулу с бледно-розовой жидкостью и, посмотрев на просвет, перевел взгляд на Льва. – Сейчас он относительно спокоен. Я введу препарат в систему минут через десять, – сказал он, растягивая слова, и снова сосредоточился на капсуле.