Татьяна Андрианова - Хренодерский переполох

Парней он набирал сам. Из неженатых. Брал даже тех, кто уже сговорен. Ничего. Стерпится – слюбится. Невелика жертва на алтарь благополучия всей деревни. Уходили из села в сумерках. Матери надсадно выли, провожая своих любимых чад, как на войну, словно и не вернутся они уже из цепких лап молодой отшельницы. Мужчины сурово успокаивали жен и напутственно желали беречь честь смолоду. Всю дорогу голова зорко следил, чтобы никто не надумал задать деру, и теперь, когда процессия благополучно достигла старой рубленой избушки Светлолики, ее просто не оказалось дома. План рухнул. Отправляться домой несолоно хлебавши не хотелось. Отроков потом в жизни не соберешь: родители мигом отправят их к дальним родственникам по разным деревням.

Панас Залесский мог многое: лес рубить, на зверя охотиться, траву для скотины косить, дома ставить, подковы руками гнуть… а тут не знал, что делать.

В кустах раздался жуткий треск. Судя по звуку, кто-то большой и сильный ломился через колючий кустарник на поляну. Парни, часто ходившие на кабана и на медведя, завизжали, словно красны девицы, и бестолково заметались вокруг дома. «Хоть внутрь забежать не додумались…» – обреченно подумал голова. Ведьма никогда не запирала собственную избу; сложенная из особой породы местного дерева, она не просто не впускала чужаков и рычала, но могла и откусить что-нибудь по мелочи. Мужчина решительно потянул из ножен охотничий нож и приготовился к драке.

Кусты расступились и выпустили на поляну бешено вращавшую глазами козу. Оторопевший от неожиданности голова, ожидавший кого-то габаритами не меньше медведя или, на худой конец, кабана-секача, на секунду замялся, дав несущемуся со скоростью боевого тарана животному боднуть его в самое уязвимое место. И коза использовала свой шанс по полной. Мужчина взвыл благим матом и принялся кататься по земле, баюкая пострадавшую часть тела. Окончательно деморализованные парни сначала рванули к избе, но та зарычала, и в дверных косяках показались пусть деревянные, зато острые на вид зубы. Отроки взвизгнули, парочка послабее закатила глаза и со стоном сползла на землю, забывшись в спасительном обмороке. Остальные бодрым табуном жеребцов-двухлеток промчались по спинам павших товарищей и резво поскакали в сторону Хренодерок, игнорируя кусты и частый подлесок.

– Куда?! – прохрипел Панас, но его не услышали.

За спинами удиравших во все лопатки парней образовалась неплохая просека. Теперь к ведьме можно было ездить хоть на телеге, хоть на карете с равным успехом. Сама виновница визита головы, Светлолика, с объемистой корзиной под мышкой, выехала на поляну, держась за веревку, привязанную к шее козы, с видом бывалой горнолыжницы. Эффектно, при помощи длинной, плотоядно скалящейся палки затормозила рядом с поверженным мужчиной и мило поинтересовалась:

– О! Голова! А что ты тут делаешь? Стряслось чего или так, на огонек зашел? Только я пирогов не пекла. Зато могу козу подоить.

– Ме-э-э! – нагло возмутилась коза ведьминым произволом.

Но Светлолика, ничуть не смутившись, пригрозила строптивому животному палкой. Коза выпучила глаза еще больше, икнула и заткнулась.

– Благодарствую, я дома пил, – простонал голова, осторожно поднимаясь на четвереньки, и возблагодарил Всевышнего, когда ему это удалось.

– Ну, на нет и суда нет, – ничуть не обиделась девушка. – А я, пожалуй, пойду печку затоплю и позавтракаю. Ну, прощевай, голова.

Ведьма отправилась было к дому, укрощенная коза понуро поплелась следом. Но тут хозяйка вспомнила что-то и остановилась так резко, что не успевшее среагировать животное с размаху приложилось рогами о ее ногу и застыло в ужасе.

– Но-но! Не балуй! – Лика в очередной раз пригрозила козе палкой, другой рукой потирая ушиб. – А ты, голова, не в службу, а в дружбу пришли мне парочку ребят. Пусть мне сарайчик сладят и загончик там какой соорудят. А то, видишь, скотиной обзавожусь помаленьку. Ну не в доме же ее держать.

– Да я того… уже. – Панас с трудом воздел себя на ноги, но разогнуться во весь богатырский рост не спешил.

Правильно. В таком деликатном деле рисковать нельзя. Мало ли что…

Ведьма опустила глаза и узрела пару раскинувшихся на траве парней.

– Эти, что ли? Квелые они какие-то. Других не нашлось? – с сомнением протянула она, поигрывая в руке палкой. Деревяшка оскалилась. Светлолика улыбнулась. – Ну да ладно. К дареному коню седла не просят… Сейчас мы их взбодрим.

Скорее всего, отроки только притворялись мертвыми, рассчитывая, что в таком неприглядном виде ведьма на них не позарится, а может, просто старались не привлекать к себе излишнего внимания, но при последних словах Светлолики они восстали и заверещали благим матом:

– А-а-а! Не губи нас! У нас жены и дети малые!

Пока Лика недоуменно взирала на истерику двух молодых парней, которые явно считали работу на ведьму равноценной самоубийству, голова нашел в себе силы разогнуться и в сердцах сплюнул в пожухлую траву:

– Да кому вы нужны, убивать вас, козлы малахольные! От женитьбы на ведьме еще никто не умирал. Как сыр в масле кататься будете. Корову дадим, лошадь… может быть, потом… На время. – И заткнулся, узрев серьезное выражение лица молодки.

«Все. Проклинать будет», – обреченно вздохнул он, и сердце, предательски дрогнув, ухнуло куда-то в район сапог и замерло, чтобы никто не догадался о малодушном маневре.

– Я не поняла. А кто тут на ком женится? – с расстановкой произнесла ведьма, многозначительно опираясь на палку.

Успокоившаяся было коза, почувствовав настроение новой хозяйки, прищурила желтые глаза и издала воинственное:

– Ме-э-э!

Почувствовав робкую надежду избежать ужасной участи, вьюноши, торопливо перебивая друг друга, взахлеб поведали о горькой судьбине парней в деревне Хренодерки и о злобном, коварном замысле головы отдать самый цвет хренодерских парней на растерзание любвеобильной ведьме. И это несмотря на то, что у каждого из отроков, назначенных жестоким деспотом пожертвовать свою молодость на благо деревни, уже имелась невеста готовая и сговоренная, с каковой они уж и под венец было собрались, да разлучили их жестокие люди, черствые к чужому счастью. По всему выходило, что отроков обманом и чудовищным шантажом увели практически из-под венца. К концу душещипательного повествования на поляне рыдала оказавшаяся сентиментальной изба, горестно блеяла коза, вспомнившая статного соседского козла, и в кустах кто-то с чувством сморкался в хвост и чихал от лезшей в нос шерсти.

Светлолика задумчиво разглядывала стоявших перед ней парней. Нет, замуж ей не хотелось. Не то чтобы вообще, но в данный момент точно, а уж за этих парней тем более. В глубине души она даже была благодарна несговорчивым ребятам за избавление от неприятного разговора с Панасом. С другой стороны, было до кончиков золотистых волос обидно, что местные парни предпочтут остаться один на один с разъяренным головой, лишь бы не жениться на ней. И чем она плоха? Статная, крепкая, может не одну версту по лесу отмахать и не запыхаться, волосы густые и блестящие (не один котел ромашкового настоя вылит на локоны), где надо выпукло (есть на что глаз положить), талия тонкая, стан гибкий. И на лицо далеко не уродина. И чего им, парням, надо? Чем дольше она смотрела на парней, тем мучительней, до нестерпимого зуда в пудовых кулаках хотелось голове придушить не в меру разговорчивых ребят, и тем бледнее становились смекнувшие, чем пахнет затянувшееся молчание, отроки.