Александр Рудазов - Заря над бездной

Когда говорят о Ледяном Царстве, прежде всего говорят о холоде. В Ледяном Царстве всегда холодно. Куда ни брось взгляд – нет иного цвета, кроме белого. Ни единого деревца, ни единого кустика. Бескрайняя снежная пустыня, усеянная бесконечной высоты ледяными шпилями. Почва промерзла до каменной твердости и лишь кое-где перемежается неглубокими болотами. Плещется в них отнюдь не вода, но скхарна – белесая вязкая субстанция, что не замерзает даже при самых страшных морозах.

Скхарновые болота – единственные места в Ледяном Царстве, где водится кое-какая жизнь. В этой зловонной грязи растут фантастических расцветок лишайники и струятся щупальца снежных актиний. Здесь можно чуть-чуть согреться и найти хотя бы немного пищи.

Но до болота еще очень далеко. Ковылявший по снегу маленький шоггот знал это лучше всех – ведь он ходил туда уже сотни раз. Доставлял послания, приказы… а иногда провожал посетителей.

В отличие от сородичей, он выглядел почти совсем человеком. Да, одна из его трех ног искривлена и оканчивается копытом, из груди торчит свиное рыло, руки покрыты шерстью, а в левой глазнице извивается крысиный хвост… но в остальном… почти совсем человек.

Если смотреть со спины, так и вовсе не отличишь.

Сто Сорок Девятый – так его звали. Это имя дал ему Отец-Создатель, извлекши из Смесителя. Сто Сорок Девятый до сих пор помнил тот день и первые впечатления от нового существования. Помнил, в каком восторге был, услышав свое имя.

Честно говоря, полностью его имя звучит как Отходы Сто Сорок Девятой Партии, но первая и последняя части со временем как-то редуцировались.

Иногда, убедившись вначале, что на него никто не смотрит, Сто Сорок Девятый позволял себе помечтать о том, как однажды станет Тварью. Даже самые безмозглые шогготы мечтают об этом. Твари Кадафа, высшие Надзиратели Лэнга, обладают великим сокровищем – бессмертной демонической душой. Она образуется из сплава обычных душ, создавая хоть и не совсем нормальное, слоящееся, но вполне целостное сознание.

Шогготы же – не демоны. У них по-прежнему множество душ – слабых, смертных и не очень-то дружащих между собой. Это почти всегда приводит к тяжелому психическому расстройству.

У типичного шоггота нет имени, нет воли и даже с самосознанием проблемы, но Сто Сорок Девятый – нетипичный шоггот. У него всего лишь четыре души. Причем три из них принадлежали животным – крысе, козе и свинье. Единственная человеческая легко их подавила и уселась сверху. Точно возничий на колеснице, запряженной… крысой, козой и свиньей.

Так себе упряжка, но все лучше, чем у обычных шогготов.

Именно поэтому Сто Сорок Девятый не только мог выполнять приказы создателей, но и прекрасно понимал, кто он такой и что происходит вокруг. Ему не требовалось зеркало, чтобы осознавать свое существование. Будь он покрупнее, его бы скорее всего уничтожили, ибо осознающие себя шогготы опасны, но Сто Сорок Девятый родился таким маленьким и ничтожным, что создатели милостиво позволили ему жить.

В конце концов, такие слуги тоже иногда полезны.

Как обычно, Сто Сорок Девятый мерз до самых костей. Не так сильно, как мерз бы на его месте человек, но приятного мало. Шогготам, даже нетипичным, одежда не положена. Все имущество Сто Сорок Девятого – плетеные снегоступы да тяжелая ртутная палка, чтобы отгонять мелких зверодемонов.

Немного с нее проку на самом-то деле, но ничего другого у Сто Сорок Девятого нет.

– Далеко еще?! – раздался позади гневный рык.

– Уже почти, господин, уже почти пришли! – умоляюще взвизгнул Сто Сорок Девятый.

О, как он проклинал сейчас эту недоверчивость, эту болезненную подозрительность своих создателей! Отчего они не позволяют никому просто взять и прийти к себе? Отчего заставляют блуждать по этим ледяным полям, окутанным туманами ужаса?

Хотя их нетрудно понять. Они боятся. Боятся тех, кто сидит в Ониксовом Замке. Боятся архидемонов Лэнга.

Боятся того, кто сейчас топает за спиной Сто Сорок Девятого.

Шаб-Ниггурат. Черный Козел Лесов.

Полководца Лэнга несказанно злило, что его заставляют терять время. Злил этот долгий путь по глубокому снегу. Злил паршивый мелкий шоггот, которого ему дали в провожатые. Шаб-Ниггурат с удовольствием бы его сожрал, но тогда придется искать дорогу самому – а проклятые уроды, что правят Ледяным Царством, навели такую тьму мороков…

Даже архидемон не запросто сквозь них проберется.

Но гораздо сильнее Шаб-Ниггурата злил голод. Подобно своим дальним родичам, козам, он мог есть что угодно, когда угодно и в каких угодно количествах – но раньше это было чисто для удовольствия. Теперь же он жевал почти без перерыва, пожирал всех, кто попадался под руку, – и все равно не мог утолить грызущую чрево пытку.

Что толку в пище, если она почти сразу вываливается из брюха? Рана, которую Шаб-Ниггурат получил от белого шерстяного комка, не желала исцеляться и причиняла невыносимые муки.

Ему было трудно даже идти самостоятельно. Шаб-Ниггурат то и дело начинал крениться и вынужденно опирался на железное плечо ненавистного кумбхи. Именно Астрамарий Целебор Краш вывел Шаб-Ниггурата с поля боя, именно Астрамарий Целебор Краш спас его от попадания в посох смертного мага – но Шаб-Ниггурат не испытывал никакой благодарности. Его ненависть, пожалуй, даже усилилась – и он бы охотно раздавил эту ходячую железную банку, расплющил ударом кулака.

Вонь вокруг полководца Лэнга стояла неимоверная. Его кишки наполовину сгнили, дыра в животе источала страшный смрад, а из-под хвоста дул настоящий ветер. Вдохнув этого ветра, даже демоны падали замертво.

Именно поэтому Шаб-Ниггурат взял себе в свиту тех, кого скверным запахом не удивишь. Маскимов. Из-за ужасной убыли войск всех этих дерьмоедов передали в распоряжение Шаб-Ниггурата – и он уж распоряжался! Уныние не сходило с их поганых рож – маскимы прекрасно понимали, что новый повелитель бросит их в самое пекло.