Константин Кедров - Дирижер тишины

из нежной горечи

«Возвратитесь в цветы» –

говорит Вознесенский

возвратимся Андрюша и я и ты

а когда возвратимся

то вновь возродимся

когда в нас возвратятся цветы

ты, конечно же, ирис

это каждому ясно

и рисуют тебя

все живые цветы

и рисуют нас звезды

небесные астры

и рисует нас сад

из цветной наготы

звездный сад состоит не из звезд

а из света

свет из звезд –

аромат из цветов

Это лето поэтов

из звездного цвета

ароматного цвета цветов

Кто-то дарит цветы

Кто-то делает деньги

Словом каждый при деле

«какникрути»

Ну а вечное дело

цветов и поэтов

отцветать и цвести

Отцветать и цвести

Нам нельзя возвращаться в тюльпаны и в маки

Горл бутоны готовы

И еще неизвестные монстры Ламарка

вырастая из горл

возвращаются в слово

Сад словесный ночной гиацинтовый росный

Соловьи айлавьют свои гнезда из горл

Как разряд освежающий нежный и грозный

сад словесный рыдающий как Кьеркегор

Мы не можем ждать милости от сирени

Мы не можем ждать милости даже от роз

потому что все Сирины осиротели

без сирени отрубленных Врубелем слез

Под душистою веткой сирени расстрелян

князь великий К.Р.

По призыву поэта

Растрелли расстрелян

Все расстреляны

кто не отрекся

от звезд

от цветов

и от вер

Отверзаются дверцы

хрустального цвета

в алтаре где Флоренский служил литургию

где Флоренции мраморная невеста

прикрывает от копоти плечи нагие

Прорастает в руинах масонский трилистник Баженова

Прорастает Растрелли ростками в раструбе аркад

Все расстреляно

даже трилистник расстрелян

Все расстреляно

даже цветов аромат

От Растрелли до расстрела

в гулком сумраке ночей

раздается хрип команды

о-гол-телых стукачей

На расстреле фиалок фиалка – Флоренский

вросся в вечную мерзлоту

Лепестками фиалок раскрылась Флоренция

там где Данте стоял на ажурном мосту

Я стоял рядом с ним

Улыбался Флоренский

Этот взорванный мост

тем теперь знаменит

что какой-то безумец оккультно-немецкий

убегая успел подложить динамит

Нам бы памятник при жизни полагается конечно

Заложили динамит –

а ну-ка дрызнь

Закопченный Дант во тьме кромешной

воспевает вечно Nova Жизнь

Так Флоренский смешивая водоросли

извлекал из них взрывную смесь

Год от года цвести нашей бодрости

Обожаю всяческую смерть

Обожал безбожник жизнь безбожную

Говорят сам выстрелил в себя

Сам или другие

Все возможно

Он в себя стрелял из несебя

В страсть его уже никто не верил

Даже обожаемая Лилия

И в социализм он вряд ли верил

Лишь маячила его фамилия

Лиля Брик кровавая Офелия

в ручейке из крови от него плыла

Так швырнул поэт в ручей свое пустое тело

в будущие мертвые тела

Проплывало тело мимо Данте

Он стоял на взорванном мосту

Маяковский выругался:

– Нате –

Данте плюнул и ушел к Христу

Но печален был фиалковый Флоренский

он стоял на взорванном мосту

вглядываясь в меркнущие фрески

где Иуда припадал к Христу

Там и я стоял у фрески Джотто

средь фиалок цвета всех цветов

Справа был Флоренский

слева Данте –

два живых священника цветов

6-7/VI-2005.

Поэма ЗверьЯ

Я хочу играть в свое Я с тобой

Если нет тебя

то меня здесь нет

я – привитый к тебе черенок-привой

я в разрезе срез

я в срезе разрез

чувство именуемое любовью

океан вливаемый в океан

я привет к тебе

как черенок к подвою

ты – стакан

не вмещающий океан

но и океан – только продолженье

того что переполняет краешки губ

каждое слово лишь порожденье

от единого корня «ЛЮБ»

корень ЛЮБ

суффикс – ЭЛЬ

окончание – Ю

Ю – ЭЛЬ – ЛЮБ

ЭЛЬ – Ю – ЛЮБ

ЛЮБ – Ю – ЭЛЬ

я твое Я

я твое Ё

я твое Ю

я твой Кедр

ты моя Ель

Эль Елена

Елена Эль

Ель Елена

Елена Ель

я не человек, любимая, нет

у меня есть тело, но я любовь

тело сплетено из твоих тенет

где улов –

любовь

а любовь

из волн

Сладкая волна – как девятый вал

захлестнуло горло и тянет в глубь

я успею только сказать ай лав

но ведь это тоже от корня ЛЮБ

Многоэтажный Титаник

из слов с корнем ЛЮБ

перерастает океан и тонет

в себе самом

Море –

любви тысячегорбый из волн верблюд

сам в себе несущий

знойный сладкий самум

Вот уже и нет никакого зла

ты и я

но это уже напалм

это поезд

летящий в речной вокзал

это пароход

плывущий в депо вдоль шпал

Потому что небо только кровать

где не уместится даже двоим

потому что нет края того ковра

самолета

на котором мы все летим

Иногда я думаю что Париж

был придуман

чтобы в нем жили

не мы а другие

да и рай был создан для того лишь

чтобы изгнать из него Адама

Я как строитель

строивший дом

не с фундамента

а прямо с крыши

не изгоняемый из рая Адам –

остаюсь в тебе как в Париже

Я наверное дирижер

для полета

автопилота

взмах –

перелет Москва – Париж

взмах –

перелет Москва – Рим

взмах –

и сам над собой летишь

как вертолет или херувим

Граница тел – соприкосновенье

я прикасаюсь к прикосновенью

я завидую своей тени

она сливается с твоей тенью

Быть может и сам я такая тень

Ангела влюбленного в твое лоно

Я привит к твоей наготе

Как коринфский аканф к колонне

Мне никогда нигде

не нужно

если я не с тобою

я привит к твоей наготе

как черенок к подвою

Мне все яснее

что я – не я

Мне все понятней что

Ян не Инь

Я не ты если

Инь не Ян

Ян не Инь

если я не ты

Потому что у чувства

есть волчий привкус

и оно не может отпустить тело

если тело – сгусток звериных чувств

то оно уже душа а не тело

Я устал посылать к тебе

этих радужных нежных птиц

я уже получил ответ

у свирепого ключа в сердце

я хочу сыграть в свое Я

в рокировке тел блиц

я хочу оказаться

в середине

тесного

солнца

В середине литавр

я хочу быть звук или ключ

когда я ускользает голо

я изнеженный зверь

под названьем скрипичный ключ

извергающий ноты из

логова и глагола

Я отчаянный ключник

со связкой из звонких Я

открывающих двери в кущи

изваянье из Я

рык зверья

из рулад соловья

Тут поставить бы точку

но в этом

отчаянный риск

Точка –

только источник

в котором

утонет мир – Арарат

поэтому вместо точки

будет

звериный рык

потому что я рад

потому что я град

на вершине горы Арарат

где растет виноград

Торопись в свое логово