Казимир Малевич - Черный квадрат как точка в искусстве [сборник litres]

Предмет чертится всегда в представляемом начале и потому недействителен. Человек потому преодолевает не подлинность, но представление и предположения преодолевает – во сне преодолевает призрачность исчерченных предметов. Жизнь потому человека окружен<���а> предметами-призраками, ставшими фактом физическим, т. е. явью; сон стал как бы бодрствующей жизнью-подлинностью.

Итак, человек еще не прозрел в мире подлинном, еще глаза его не могут различить подлинное, он еще не проснулся, он изыскивает, исследует, создает всевозможные средства-орудия, чтобы пробить скорлупу представлений и выйти к подлинному.

Наука, Религия, Искусство и много других путей и дорог служат средствами, ведущими к пробуждению, достиг<���ающими> подлинности. Такова их сущность, борющаяся с действительностью сна. Во сне представлений мира ничто не хочет спать, даже умерших Религия собирается пробудить в последний день сна, когда наступит подлинность бытия (мертвое не будет мертвым, и сон не будет сном).

Следовательно, в ней уже существует то сознание, говорящее о дне пробуждения, где уже многое, а может быть, и всё <���о>кажется подлинностью. Подлинность перестанет быть представляемостью: я, слепой, увижу мир, когда растворится тело мое. В том Религия утверждает Страшный суд, в котором одни проснутся, другие нет. <���Страшный суд> будет собой представлять подлинность в виде президиума суда – Сына, Бога и Духа как единого подлинного Бога, Тогда все невидимое, все представляемое станет видимостью и подлинностью, наступит конец представлениям и предложениям, исчезнет сон, наступит вечное бодрствование. Если же Бог останется скрытым – будет скрыта и подлинность, и никто в Религиозном мире не воскреснет из вечного сна и представлений, никто в общежитии и науке не увидит подлинности, все будет в том же вечном сне; и представляемый суд Страшный, и второе пришествие – будут только представляемой предметностью как новое средство, освобождающее от сна.

В Религии из вечного сна должен пробудить Бог, в общежитии научном Будущее; таким образом, Бог и Будущее равны в представляемом от них освобождении из сна.

Так всякое учение мыслит в своем существе найти пути освобождения, ищет раскрытия «что» и <���мыслит> познать подлинность. А чтобы познать «что», скрывающее предмет нашего представления, нужен разум, ум, логика, экономия, практика, опыт, цель, т. е. все то, что существует в жизни общежития и образует ее.

Итак, основой Религии и науки <���служит> достижение подлинного путем исправления силовых отношений или пробуждения от сна. Но основа не имеет в себе еще ни одной искры, проблеска; даже, возможно, и неизвестно то, в чем предполагают основу. И в этом случае хочу привести аналогию <���с> третьим пут<���ем> жизни, Искусств<���ом>, в котором существует доказательство пробуждения, существует подлинность, воспринимающаяся как представление предметное; <���оно> не познается в его <���Искусства> факте подлинностью – факт тот, что в нем предмет физически уже не существует; факт, доказующий, что все существующее фиктивно, подлинность же не имеет существования и представления, не имеет сна предположений, не имеет ни цели, ни смысла, ни разума, нет того существующего, что существует в жизни общежития. Существует же в общежитии предмет, человек, животное, небо, земля, вода, огонь, существует разрушение и строение – и всё существующее будет не факты, а представления о фактах. Следовательно, подлинное как факт еще не существует. И если в своем пробуждении человек ожидает подлинного факта как совершенства предмета, то горько разочаруется, и факт подлинности будет вне представления, а следовательно, будет беспредметен, и ничего в подлинности не может существовать.

Живописец доказует в холсте своем <���факт подлинности>, сохраняя видимость или представляемость о предмете, но в последующем его <���живописца> движении и представляемость исчезает. Искусство выводит из своих предметных положений лодлинно<���е> беспредметно<���е>, освобожденное от всего существующего. Через него приходит подлинное освобожденное «ничто». В «ничто» ничего не существует, ибо все «существует» в представлении; в нем <���в представлении> мир как представление, мир, как разум, мир как воля, мир как критика, мир как разрушение и строение. В беспредметном же ничего нельзя <���ни> разрушить, ни построить-сконструировать, – там «ничто», не знающее, в чем и зачем и почему действует, ибо все эти причины остаются в пред-раз-судке представляемого действующего мира и никогда не могут быть выясненными в раз-судке.

Раз-судок как действие разума, находясь в представляемом фиктивном мире, напрягает все силы, создает в одном случае алфавит, в другом разные напилки. Первым полагает обосновать все свои доказательства, изъяснить подлинность мира, другим хочет распилить его. Но беспредметное нельзя ни изъяснить, ни распилить.

Человек устраивает пути, машины, развивает практичную скорость, собирается достигнуть в одном случае Бога, в другом Будущего. Машина, слово, изображение – всё тоже знаки достижения. Строители Вавилонской башни полагали достигнуть твердыни неба, достигнуть подлинности, – тоже дорога с той же единой целью пробиться из представляемого к подлинности. Все практические целесообразности – те же Вавилонские башни. Но твердыни небесной нет, нет ни Будущего в пространстве и времени, нет <���ни> предметного Бога, нет к ним расстояний. Уже объездили весь шар земной, нигде не оказалось ни Будущего, ни Бога благ; так же не будет ничего в воздушном пространстве. А ведь для достижения всего этого все делается в практичном, целесмысловом научном обоснованном виде как единой подлинности бытия. Бог и Будущее одинаково находятся в неизвестном, и это неизвестное «логика» рассуждения строит, однако, путь сообщения с ним для того, чтобы устранить последнее, <���то есть> неизвестное.

Предметное учение общежития приводит к другому «здравому» смыслу, указуя, что ничто не существует в далеком, как только всё здесь <���и> сейчас творится «наглядно», изменяется в силу тех или иных причин. Это было бы подлинно, если бы предметное сознание не уходило дальше, углубляясь в представления и предположения, если бы наглядное видоизменение бытия не направляло бы сознание. Но бытие существует сейчас, а оно не что иное, как совершенство, а так как оно направляет сознание, то, очевидно, <���предметное сознание> еще не достигло совершенства. Следовательно, совершенное бытие его лежит в будущем. Таким образом, перед любым предметным бытием стоит вечный призрак и надежда, в одном случае Бог, в другом Будущее.