Ираклий Шанидзе - Фотография. Искусство обмана

Настоящая ценность портрета такого рода демонстрирует клиенту, как прекрасно он или она могут выглядеть в жизни, и многих такое напоминание подталкивает к тому, чтобы изменить представление о самом себе. Нам от природы свойственно переоценивать собственные достижения и умалять роль других людей, то есть в сознании заказчика портрет превращается в бесспорное описание его истинного «я».

Важно, что именно благодаря убеждающей природе фотографии фотопортрет берет верх над живописным портретом.

Фигура 3.4 Фотография Шерилла Шелла, около 1911 г. В открытом доступе.

Если говорить о живописи, то первые фотопортреты (сделанные так называемыми фотографами-пикторалистами, фигура 3.4) напоминают произведения, написанные художниками эпохи Ренессанса. Однако эти достоверные и оригинальные произведения не являются образцами репродукционного китча или плагиата.

Первые фотографы-портретисты не копировали классических художников, большинство из них были успешными художниками (Надар, Дэвид Октавиус Хилл, Оскар Рейландер), профессиональными живописцами (Генри Пич Робинсон) или, по крайней мере, талантливыми художниками-любителями (Джулия Маргерит Кэмерон). Некоторые из них занялись фотографией, чтобы попробовать этот захватывающий вид искусства, другие увидели в ней возможность неплохо заработать. Вне зависимости от мотивов, все они привнесли в фотографию свое художественное видение и отточенные технические навыки.

В действительности, начав вслед за Генри Фоксом Тальботом применять калотипию (фотографический процесс, основанный на использовании бумаги, пропитанной йодистым серебром), пикторалисты придумали множество способов послесъемочной обработки материала, такие как комбинированная печать, монтаж и гумбихроматная текстурированная печать (процесс, основанный на способности хромированных коллоидов задубливаться под действием ультрафиолетовых лучей). Они также разработали некоторые оптические эффекты, достигаемые с помощью камеры, например, эффекты мягко рисующей оптики, снимая через ткань, целлофан, вазелин и т. д. Следовательно, их труд нельзя рассматривать, как имитацию живописи. Это именно живопись, но с помощью других технических средств.

Кроме того, первые фотографы-портретисты поняли, что, несмотря на явное визуальное сходство и унаследованные традиции, живопись и фотография – самостоятельные виды искусства, и это с особой очевидностью проявляется в портрете. Все это также объясняется тем, что съемка включает в себя момент, который неподконтролен фотографу независимо от степени его готовности. Даже если продумана постановка света, интересна композиция, а герои с прекрасным макияжем великолепно одеты, на то, что происходит с момента нажатия на кнопку до закрытия шторок затвора, фотограф не в состоянии повлиять. При короткой выдержке (менее полсекунды) все протекает так быстро, что невозможно заметить нюансов изображаемого события, не говоря уже о том, чтобы что-то изменить. В отличие от картины, где контролируется каждый мазок, фотографию можно увидеть только после того, как она будет сделана. Что особенного в этом моменте? Он спонтанен, а в любом другом виде искусства такое невозможно.

Фигура 3.5

На примере фигуры 3.5можно понять, как воспринимается «реальный» портрет, использующий момент спонтанности, несмотря на свою очевидно статичную природу. Девушка выглядит хрупкой, почти уязвимой, словно в этот самый момент она понимает, что вы видите больше, чем она намеревалась продемонстрировать. Как будто бы с нее сняли маску… Вот именно, маску .

Можно смело предположить, что все, за исключением новорожденных, носят маски. Сначала она тонкая и почти прозрачная, с возрастом она становится все толще и плотнее. Эта маска состоит из социальных норм, комплексов, предрассудков и неверных представлений, которые мы накапливаем на протяжении жизни. Самая плотная ее часть заключает в себе то, как мы хотим выглядеть в глазах окружающих.

Фотографы-портретисты регулярно сталкиваются с проблемой, когда пытаются заглянуть под маску. По мнению Филиппа Халсмана, одного из самых авторитетных фотографов-портретистов XX века, большинство людей стыдятся фотоаппарата из-за неуверенности в себе. Самое лучшее оборудование и освещение не помогут, если фотографу не удастся заставить их сбросить маску и раскрыть глубоко спрятанный под ней характер. Говоря так, Халсман имеет в виду «обычных» людей. Еще сложнее, когда вы имеете дело с актерами и политиками, которые точно знают, как сыграть роль, такую же далекую от реальности, как испуганное лицо и неуклюжая поза того, кто впервые стоит перед камерой.

В свете вышесказанного становится ясно, почему пулеметный стиль портретной фотографии редко приводит к хорошему результату. Модель может сбросить маску всего на долю секунды за фотосессию продолжительностью час или два. Если фотограф будет щелкать без устали и сделает миллион снимков, он может упустить этот момент (особенно глядя в зеркальную камеру с видоискателем, который затемняется всякий раз, когда срабатывает затвор). Еще хуже обстоит дело со студийными импульсными источниками, эти мощные вспышки ослепляют, а их хлопки сильно отвлекают. Имеет смысл подвести модель к тому, чтобы она сбросила маску, а потом в нужный момент сделать несколько снимков.

Способов добиться этого немного, и ни один из них не универсален, или дает возможность сбросить с модели маску больше чем на несколько секунд. Обычно у вас нет и секунды, поэтому нужно быть очень внимательным и начинать снимать при первых же признаках того, что модель слегка отвлеклась.

Выжать искренность – таким был любимый прием фотографов далекого прошлого. Они заставляли модель сидеть неподвижно под предлогом длинной выдержки. Затвор действительно приходилось держать открытым от 20 до 30 секунд для получения правильной экспозиции на тогдашних малочувствительных фотографических эмульсиях. Сначала модель непроизвольно удерживала маску. Так продолжалось до тех пор, пока потребность мигнуть или почесать нос не становилась настолько сильной, что внимание переключалось с желания выглядеть определенным образом на попытку не шевельнуться. В результате самоконтроль модели снижался, маска становилась подвижной, и шанс уловить искреннее выражение лица значительно возрастал. Теперь этот прием встречается редко, но отнюдь не устарел.