Array Коллектив авторов - Притяжение Андроникова

Блестяще «показывает» Андроников таких разных людей, как Горький и Толстой, Качалов и Маршак, Всеволод Иванов и Шкловский, Соллертинский и Яхонтов, Остужев и Гаук.

Страсть к литературе, и прежде всего, конечно, к Лермонтову, и страсть к музыке, театру одухотворяют и собственно литературное творчество Андроникова, и его работу на телевидении и в кино.

Особо хочется сказать о телевидении. Здесь Андроников выступил в роли новатора. Точнее, особенности его дарования так естественно легли на телевизионный экран, что не удивительно появление на телевидении многих подражателей его во всех жанрах, даже далеких от андрониковского.

Прямым продолжением этой работы Андроникова на телевидении стали его монофильмы «Страницы большого искусства», «В Троекуровых палатах», «Портреты неизвестных», «Воспоминания о Большом зале», серии «Слово Андроникова» и «Невский проспект».

Все мы прекрасно помним блистательную книгу Ираклия Андроникова «Лермонтов. Исследования и находки», вышедшую в 1977 году. И признаюсь, сейчас, когда в руки мне попал отличный альбом «Лермонтов. Картины. Акварели. Рисунки» (М., Изобразительное искусство, 1980), первая мысль была: конечно же это плод труда Андроникова. И дело не только в том, что альбому, собравшему, пожалуй, впервые сто шестьдесят две работы Лермонтова-художника, предпослано глубокое и содержательное предисловие Андроникова, сколько в том, что работы эти оказались вместе именно благодаря многолетним исследованиям Ираклия Луарсабовича.

Впрочем, так и есть. Мы знаем, сколько неизвестных живописных работ разыскал Андроников за годы своего давнего лермонтовского поиска, и помним, что именно ему принадлежит толкование многих картин, акварелей и рисунков поэта в непосредственной связи с его литературным творчеством.

«Теперь, в наше время, – справедливо замечает И. Л. Андроников, – неоспоримо доказано, что рисунки и картины Лермонтова – не развлечение странствующего офицера. Их следует считать как бы записными книжками поэта, частью его вдохновенной, упорной работы. В них подлинный живописный дневник жизни и странствий. Многое среди этого богатства создано великим поэтом во время ссылок. Где бы он ни был, в какие обстоятельства ни ставила бы его судьба, он открывал миру красоты неведомые, всматриваясь в него – в этот мир – зорким взглядом гениального поэта и замечательного художника».

Заслуга в этом, несомненно, принадлежит прежде всего Андроникову.

Именно он открыл нам ту истину, что Лермонтову-поэту и Лермонтову-прозаику постоянно помогал его глаз художника. Так было в «Герое нашего времени» – описание ночного Пятигорска, – где автор дает сначала картину, увиденную глазом, а потом уже услышанную ухом. Так было в неоконченном юношеском романе «Вадим», где мы видим картины поистине рембрандтовские. Так и дальше в воображении Лермонтова часто сначала рождались чисто изобразительные образы (береза в трещине развалин, парус, метеор, слеза, оторванный листок, разбитый челн, облака, опять березы), а потом уже стихи, так всем знакомые:

Скупо рассказывает Андроников о своих поисках, в частности и за рубежом, живописных работ Лермонтова, но зато как точен и чуток его анализ изобразительного творчества поэта.

«На одном из листов „Юнкерской тетради” Лермонтова, – читаем мы, – мы видим сцену убийства. И хотя Арбенин в „Маскараде” не закалывает Нину, а подсыпает ей яд, – в памяти невольно возникает гибель Нины. Здесь Лермонтов несколькими штрихами карандаша сумел передать состояние безнадежности и одиночества.

В „Юнкерской тетради”, – продолжает Андроников, – есть рисунок, где, по свидетельству однокашника Лермонтова Н. Н. Манвелова, изображен преподаватель юнкерской школы штаб-ротмистр Кнорринг. Рисунок выполнен удивительно. Тонкие нажимы пера, плавно изгибающиеся линии, выразительные заливки чернилами – все образует законченную, стройную композицию».

Очень любопытны наблюдения Андроникова над изображениями тарханских крестьян и фигур из великосветского общества, сцен дуэлей и батальных сцен, набросками из жизни горцев и своих кавказских путешествий.

При этом очень важны размышления Андроникова о работе Лермонтова с натуры и по памяти. Андроников проехал по пути многих лермонтовских рисунков и картин, и его открытия в этом плане весьма примечательны.

Так, в частности, очень интересен его анализ лермонтовской автолитографии «Вид Крестовой горы из ущелья близ Коби».

Называет Андроников и любимых художников Лермонтова – Рафаэля, Пьетро Перуджино, Гвидо Рени и, конечно, Рембрандта, непосредственных учителей поэта – А. Солоницкого, а позже и П. Е. Заболотского.

Все мы помним автопортрет Лермонтова, писанный им в подарок В. А. Лопухиной. Удивительная достоверность. Глубокое проникновение в душу человека, осознающего свое предначертание. Взволнованно-грустные глаза. Кавказские горы и бурка, накинутая на куртку с красным воротником, с кавказскими газырями на груди. Черкесская шашка на кабардинском ремне с серебряным набором.

Потрясающий портрет!

«Замечательно в портрете то, – говорит Андроников, – что он гармонирует с нашим восприятием поэзии Лермонтова. Но не менее замечательно, что Лермонтов написал портрет сам, написал акварелью, глядя на себя в зеркало, и что автопортрет – одна из его лучших живописных работ». Изучением художественного наследия Лермонтова занимались у нас многие ученые. Это и Н. Белявский, и П. Висковатов, и Н. Врангель, и К. Григорьян, и Е. Ковалевская, и И. Фейнберг, и Б. Мосолов, и Н. Пахомов, и В. Сандомирская. И все же первенство в этом, несомненно, принадлежит И. Л. Андроникову.

Конечно, эти исследования далеко еще не закончены.

И прав Андроников, когда пишет:

«Недавно в Советском Союзе опубликованы были листы из альбомов родственницы Лермонтова А. М. Верещагиной, в 1837 году увезенных ею за границу, а ныне находящихся за океаном. В них рисунки, изображающие людей из московского окружения поэта. Многие представляют собою шаржи. Одни и те же лица встречаются не один раз, что позволяет судить о портретном сходстве. Но кто эти люди? Исследователям еще предстоит дать ответ».

Выход альбома «Лермонтов. Картины. Акварели. Рисунки» смело можно назвать событием в нашей культурной жизни.

<���…>

…В Переделкине мы соседи. Иногда я захожу к Ираклию Луарсабовичу и всегда нахожу его за работой.

А это великое счастье для писателя – работать.