Вера Калмыкова - Франсиско Гойя

К 1791–1792 гг. относится один из картонов, созданных Гойей для Королевской мануфактуры. В русских переводах он называется по-разному – то «Кукла» («Соломенная кукла»), то «Марионетка». С одной стороны, здесь изображена забавная сценка: юные девушки, собравшись в кружок, подбрасывают и ловят куклу-юношу. Однако и в XVII, и в XVIII вв. в живописи действовал закон, согласно которому все изображенные на картине предметы непременно обладали вторым, помимо предметного, символическим значением. Так, песочные часы или череп напоминали о быстротечности жизни, роза – о Богоматери. Кукла в таком прочтении – символ недолговечности молодости и непрочности человеческих чувств. Полюбив или состарившись, девицы превратятся в точно такие же игрушки, находящиеся во власти времени и обстоятельств.

Интересно, что картоны Гойи долгое время считались утерянными, и лишь в 1860-х гг. были обнаружены в одном из подвалов академии. Отреставрированные, они стали частью фонда Гойи в музее Прадо.

В круг общения Гойи при обоих королях входили министр Хосе Флоридабланка, герцог Осуна, инфант Луис, а также дон Мануэль Годой, всесильный фаворит, «кортехо» Марии-Луизы Пармской, супруги Карлоса IV. Знать и Их Величества постоянно обращались к услугам придворного мастера, осыпая его щедротами, не скупясь проявлять благосклонность. Но общался он, разумеется, не только с аристократами: поэты, художники, философы становились его друзьями, и он постоянно находился в интеллектуальной, творческой среде. Среди его близких знакомых был выдающийся ученый, писатель, общественный и государственный деятель Гаспар Мельчор де Ховельянос-и-Рамирес (1744–1811), занимавший особое место в испанском Просвещении. Как и многие его современники, он видел ключ к решению проблем страны в создании процветающей экономики. Самым значительным его произведением стал «Доклад об аграрном законе» (1795 г.). Аграрный закон был направлен против крупного помещичьего землевладения и прежде всего против майоратов – земель, передававшихся по наследству от отца к старшему сыну. В нем также содержалось требование ликвидации привилегий Месты (так называлась аристократическое объединение владельцев крупного рогатого скота; стада перегоняли по Испании с пастбища на пастбище, в результате чего огромные участки земли оказывались надолго обезжизненными). Ховельянос требовал и реформы церковного землевладения, а также укрепления мелкого крестьянского хозяйства как важнейшего условия развития промышленности и торговли. Осуществление этих мер создало бы благоприятные условия для развития страны.

В своих исторических и философских концепциях Ховельянос выступал как горячий защитник прогрессивных традиций испанской культуры. Создавая эти проекты, он думал прежде всего о народе. Несмотря на преклонный возраст, он впоследствии принял участие в испанской революции 1808–1814 гг., о которой речь впереди. Ученый вошел в Центральное революционное правительство, руководившее деятельностью повстанцев.

Занятия искусствами в Испании того времени были не просто популярны – мало кто в стране, вне зависимости от социального положения, не умел играть на гитаре, петь или танцевать. Стихия народного танца, атмосфера боя быков – все это формировало национальный характер и было свойственно конечно же не только богатым людям. И национальным идеалом почти для всех оставался бесшабашный, не знавший границ и запретов романтический разбойник махо .

Однако прихоти знатных особ разоряли страну. Первые дамы королевства соперничали друг с другом, обставляя роскошные замки. Разумеется, все это не могло не сказаться на состоянии, в котором находилось беднейшее население. И, став придворным художником, Гойя воочию видел, как быстро идет моральное разложение двора и правительства.

Какое же второе важнейшее событие произошло в конце 1780-х гг.? Ответ – Великая французская революция 1789 г. Спустя полтора века после казни английского короля Карла I Стюарта Европа вновь стала свидетельницей цареубийства. Лозунг революционеров – «Свобода, равенство, братство» – принес много крови, но в 1789 г. об этом еще не задумывались – всех манила свобода, возможность переустройства общества, воцарение справедливости. И совершенно прав оказался Лионелло Вентури, утверждавший, что «без нового миросозерцания, созданного Французской революцией, понять творчества Гойи было бы невозможно» [2, с. 42]. Ведь в более позднем искусстве великого испанца действительно проявилось совершенно новое понимание личности. В одиночку он совершил целую революцию, по масштабам сопоставимую с французской – и, стоит заметить, без жертв и разрушений.

Итак, смерть короля Карлоса III в 1788 г. привела к крутому повороту в жизни художника Франсиско Гойи. Новый король Карлос IV (правил в 1788–1808 гг.) пожаловал ему титул придворного живописца. Художник пользовался расположением и королевы Марии-Луизы Пармской, и ее любовника Мануэля Годоя. Тогда-то Гойя и присоединил к своей фамилии аристократическую частицу «де». Став самым модным портретистом в Мадриде, он вкусил все плюсы и минусы жизни в лучах славы. Преуспевающий живописец гордился тем, что он, деревенский парень, махо из Сарагосы, в любой момент может появиться при испанском королевском дворе.

В 1790 г. Гойя с грустью «признает, что стал очень хорошо известен всем – от королевского дворца до жилищ бедняков, но он не умеет требовать соответствующего вознаграждения, чтобы покончить со своими денежными затруднениями» [2, с. 49]. Заказов между тем становилось все больше, и он не успевал выполнить обязательства. «Директор гобеленовой мануфактуры жалуется в 1791 г. на Гойю, что тот не представил заказанных ему картонов» [2, с. 49].

Однако в душе Гойя никогда не был и так и не стал придворным. В нем жил дух мятежника, хотя до поры до времени он и не знал какой силы – хотя, быть может, и догадывался, если хранил в памяти эпизоды из бурной юности. Возможно, некий инцидент между ним и новым королем все же имел место, недаром художника в 1790 г. отправили из Мадрида «подышать свежим воздухом». С другой стороны, многие его друзья пострадали существенно больше – новый монарх, как умел, утверждался на троне. Как бы то ни было, «внезапная катастрофа открыла [Гойе] глаза на все, что происходило вокруг, внушила ему мужество отчаяния, побудила с полной искренностью выразить свои чувства, дать ему полную моральную свободу» [2, с. 50].

Зимой 1792/93 г. Гойя отправился в Кадис навестить друга, Себастьяна Мартинеса. Там его настигла неожиданная и загадочная болезнь, первый приступ которой, как считают некоторые исследователи, случился еще в 1777 г. Возможно, это была разновидность какой-то вирусной инфекции, которую в те времена не умели ни распознавать, ни тем более лечить. Возможно, венерическое заболевание: в Испании сквозь пальцы смотрели на многочисленные связи и сифилис никого не удивлял. Третья версия – отравление сильнодействующим ядом. Четвертая – апоплексический удар, или, как сказали бы мы сегодня, обширный инсульт. В любом случае результатом стали паралич и частичная потеря зрения. Несколько месяцев Гойя находился в буквальном смысле на грани между жизнью и смертью. Байеу считал, что ему уже не поправиться. Но, неожиданно для всех художник выжил. Последствием заболевания стала частичная глухота.