Николай Кокурин - Современная культура в жизни и миссионерской деятельности пастора

Со своей стороны далее мы дополняем разговор своими размышлениями о СУМРАКЕ.

Образование врача-психиатра Лукьяненко дало о себе знать. СУМРАК, иначе – «Сумеречное расстройство сознания чаще всего наблюдается при эпилепсии, травмах и истерии. Характеризуется помрачением сознания, неясной ориентировкой в окружающем, односторонним восприятием лишь отдельных элементов из окружающего мира, обманами чувств, преимущественно устрашающего содержания, главным образом галлюцинациями слуха и зрения и бредовыми толкованиями окружающего, резкой аффективной напряжённостью. В движениях преобладают автоматизмы. Выйдя из этого состояния, больные не помнят, что с ними было. Продолжительность состояния определяется минутами, несколькими днями, в редких случаях – неделями. Необходим тщательный надзор за больным, постельное содержание, извлечение ликвора и назначение наркотических средств» [57;718]. И, кажется, у Фрейда Сумеречное сознание – это скрытые, часто безсознательные мотивы поведения. Так же это может быть идиомой рассуждения: «Как только смеркалось, мама уходила в гостиную, садилась в уголок и «сумерничала», по её выражению… Я любил вместе с мамой «сумерничать». Я садился рядом с ней на диван или на скамеечку у её ног. – Мама, о чём ты думаешь? – спрашивал я. – О многом, голубчик» [17;4]. Так или иначе СУМРАК – это изменённость сознания от обыденного к обострённому или помрачение оного.

Далее, в четвёртой книге Дозоров об этой тайной стороне мироздания говорится много нового, и оно никак не согласуется с понятием ада, шеола. Первые четыре слоя – да, похожи на Аид, но начиная с пятого уже появляются краски и здесь можно жить. Здесь, начиная с пятого слоя «волшебная земля, царство фей и волшебников» [27;149], здесь живут Иные после смерти: «Подальше от человеческого зла и человеческого добра. Так сладко… жить в мире Иных… Здесь даже вампирам не нужна кровь. Здесь всё другое, всё иначе. Всё так, как должно быть. Тут настоящий мир… на пятом, шестом и самом великом – седьмом слое» [27;150]. Скорее это некий аналог, идиома на Царство Божие, которое внутри человека (Лук.17:21). Впрочем, это мнение идеалиста: «– Томас, мне кажется, очень хороший человек. Но он бард. Поэт. Это не лечится, Антон. Ты говорил с ним, когда он был в своём сумеречном воплощении, мечтающий о единорогах и феях, волшебных городах, Иных, которые построили свой собственный мир, а не паразитируют на человеческом. Я бы так сильно на это не рассчитывала. Быть может, там всего лишь шалаши и деревянные домики. И никаких фей с единорогами.

– Это тоже немало, – сказал я. – Очень многие люди променяли бы рай, в котором робко надеются оказаться, на вечную жизнь в шалаше среди природы. Деревья там есть точно» [27;328].

«Первый слой практически мёртв, высушен, бесплоден. Второй – чуть живее. Третий, четвёртый – уже начинают напоминать наш мир. Пятый… пятый почти пригоден для жизни. Здесь уже есть краски, здесь холодно, но не настолько, чтобы замёрзнуть, здесь растёт трава, идут дожди, бушуют странные грозы. Что будет на шестом? Мне надо понять куда я ломлюсь. В мир, дышащий льдом, умирающий и вымороченный? Где будет трудно дышать, тяжело ходить и трудно разговаривать? Нет. Шестой слой будет другим. Ещё ярче, чем пятый. Ещё живее. Ещё ближе в настоящему миру» [27;146].

Четыре предыдущих слоя это барьер недостойному и действительно Аид, но, как сказал Льюис устами Духа в диалоге с Призраком епископа в повести «Расторжение Брака», когда Призрак был на экскурсии в Раю проездом из преисподней: «если ты останешься здесь, можешь называть её чистилищем» [29;13]. И далее у Льюиса: «Пойди со мной. Поначалу будет больно. Истина причиняет боль всему, что призрачно. Но потом у тебя окрепнут ноги. Идём» [29;14]. Но философ-епископ торгуется: «– Занятное предложение… Обдумаю, обдумаю… Конечно без гарантий рискованно… Я бы хотел удостовериться, что там, у вас, я могу быть полезен… могу развернуть данные мне Богом дары… что там возможно свободное исследование, царит, я бы сказал духовная жизнь…

– Нет, – сказал Дух, – ничего этого я тебе не обещаю. Ты не принесёшь пользы, не развернёшь дарований – ты получишь прощение. И свободное исследование там не нужно – я веду не в страну вопросов, а в страну ответов, и ты увидишь Бога.

– Прекрасно, прекрасно, но ведь это метафоры! Для меня окончательных ответов нет. Ум обязан свободно исследовать, как же иначе? Движение – всё, конечная цель…

– Если бы это было правдой, никто и не стремился бы к цели.

– Нет, согласись, в самой идее законченности есть что-то ужасное. Умственный застой губит душу.

– Тебе так кажется, потому что до сих пор ты касался истины только разумом. Я поведу тебя туда, где ты усладишься ею, как мёдом, познаешь её как невесту, утолишь жажду.

– Я не уверен, что жажду новых истин. А как же свободная игра ума? Без неё, знаешь ли, я не могу.

– Ты и будешь свободен, как человек, который выпьет воды по собственной воле. Ты лишишься свободы – бежать от воды.

Призрак подумал.

– Не понимаю, – сказал он.

– Послушай, – сказал Дух. – Когда-то ты был ребёнком. Когда-то ты знал, для чего существуют вопросы. Вернись в детство, это и сейчас возможно.

– Когда я стал взрослым, я оставил детские глупости.

– И ошибся. Жажда – для воды, вопросы – для ответа. То, для чего создан разум, так же похоже на втою игру ума, как таинство брака на онанизм.

– Ты потерял всякое благоговение, но от непристойностей меня избавь! Что же до сути дела, твоя гипотеза подходит лишь к фактам. Философские и религиозные проблемы – на другом уровне.

– Здесь нет религии. Здесь – Христос. Здесь нет философии. Иди, смотри, и увидишь Того, Кто реальней всех фактов.

– Я решительно возражаю. Мы не имеем оснований относить Бога к области фактов. Высшее Благо – это ещё корректное обозначение, но «факт»…

– Ты что, даже не веришь, что Он есть?

– Есть? Что значит «быть»? К этим великим тайнам нельзя подходить так грубо. Если бы что-нибудь такое «было» (дорогой мой, зачем же перебивать!), я бы, честно говоря, не заинтересовался. В этом не было бы религиозной значимости. Для меня Бог – чисто духовен. Так сказать, дух сладости, света, терпимости и служения, Дик, служения. Мы не должны забывать об этом.

– Значит, разум твой уже не жаждет… – проговорил Дух. – Вот что, радости ты хочешь?

– Радость, дорогой мой, – кротко пояснил Призрак, – неразрывно связана с долгом. Когда ты станешь старше, ты это поймёшь. Да, кстати, чуть не забыл! Не могу я с тобой идти, у меня в пятницу доклад. У нас ведь есть богословский кружок. Как же, как же… интеллектуальная жизнь, я бы сказал, бьёт ключом. Быть может, не самого высокого уровня… Изменились все, плохо соображают. И склоки у них вечно… Не знаю уж, почему… Не владеют, что ли, собой. Что поделаешь, слаб человек! Нол пользы я могу принести много. Хоть бы спросил, о чём у меня доклад! Как раз в твоём вкусе. Я хочу осветить одну неточность. Люди забывают, что Христос (тут Призрак слегка поклонился) умер довольно молодым. Живи он подольше, он бы перерос многое из того, что сказал. А он бы жил, будь у него побольше такта и терпимости. Я предложу слушателям прикинуть, какими были бы его зрелые взгляды. Поразительно интересная проблема! Если бы он развился во всю силу, у нас было бы совершенно другое христианство. В завершение я подчеркну, что в этом свете Крест обретает несколько иной смысл. Только тут начинаешь понимать, какая это потеря… Такие обещания – и не сбылись! Куда же ты? Ну что ж, пойду и я. Очень был рад тебя встретить. Интересно поговорили… Будет мысль… Всего хорошего, дорогой, всего хорошего, всего хорошего!