Кристина Ляхова - Мастера иконописи и фрески

Прямо к первому плану спускаются горные уступы, покрытые деревьями, зелеными травами и яркими цветами. На скалах высятся замки и монастыри, тут же бегают разнообразные животные и летают птицы.

В поздних росписях Гоццоли гармония декоративного и изобразительного начал, характерная для «Шествия волхвов», утрачивается (цикл «История святого Августина», 1463–1465, церковь Сант-Агостино, Сан-Джиминьяно). Это свойственно и фрескам со сценами на сюжеты из Ветхого и Нового Завета (1458–1484, Кампо-Санто, Пиза), которые были сильно повреждены в годы Второй мировой войны.

А. Мантенья прославился как живописец. Мало кто знает о том, что он был еще талантливым гравером и активно интересовался науками. На протяжении свой долгой жизни он увлекался геометрией, оптикой, археологией и эпиграфикой, т. е. изучал надписи на камнях, деревянных, костяных и металлических предметах быта.

Выдающийся мастер эпохи раннего Возрождения Андреа Мантенья родился в Падуе. Здесь же, в мастерской Франческо Скварчоне, он начал учиться рисовать. Кроме того, в годы его молодости в Падуе зарождалось гуманистическое движение, и Мантенья стал свидетелем его развития. Тогда он и заинтересовался античностью. На формирование его живописной манеры также оказало влияние творчество скульптора Донателло, представителей венецианской художественной школы Якопо и Джованни Беллини, флорентийских мастеров Паоло Уччелло и Андреа дель Кастаньо.

Мантенья очень рано сформировался как живописец. Первые самостоятельные работы он исполнил, когда ему было только семнадцать лет. Тогда же его пригласили принять участие в росписях капеллы Оветари (1448 — около 1457). Их можно увидеть в церкви Эремитани, исключение составляют две композиции, которые погибли во время Второй мировой войны. В своих работах Мантенья проявил себя как реформатор живописных традиций Северной Италии. Он энергично и уверенно утвердил новые принципы эпохи Возрождения.

А. Мантенья. Роспись камеры дельи Спози. Фрагмент, около 1464–1475 годов, Мантуя

Роспись в капелле Оветари и многие последующие произведения отличаются суровостью, величием, напоминающим готический период. В качестве фона Мантенья нередко изображал пейзажи, на которых скалы чередуются с фантастическими башнями, а те, в свою очередь, сменяются каменистыми уступами, к вершинам которых ведут горные, почти отвесные дороги.

Персонажи его живописных произведений больше напоминают высеченные из камня статуи. В некоторых чувствуется воля и агрессия, другие, например Мадонны, выглядят холодными и отчужденными. Их лица властные и жесткие, позы полны динамики и экспрессии. Но при этом Мантенья наделял своих героев утонченной красотой.

С неменьшим вниманием художник относился и к изображению деталей. Он не только не пренебрегал ими, но и старался изобразить каждый предмет обстановки и каждый элемент одеяния людей с наибольшей точностью. Любую деталь он показывал с такой необычайной точностью и реализмом, как будто внимательно изучал ее под лупой (возможно, так оно и было, ведь художник увлекался оптикой).

Вскоре после окончания росписи Мантенья создал алтарную композицию для церкви Сан-Дзено в Вероне. Впоследствии воины Наполеона вывезли алтарь во Францию. После окончания войны алтарь вернули в Верону, а пределла осталась во Франции. «Голгофу» поместили в Лувре, а две другие ее композиции хранятся в музее города Тура.

Наиболее удачна композиция «Голгофа» (средний фрагмент пределлы алтаря). Ее сюжет практически ничем не отличается от множества других аналогичных работ, иллюстрирующих одно из самых трагичных мест Нового Завета. Взгляд зрителя притягивается к крестам, на которых распяты Христос и двое разбойников. Их фигуры резко контрастируют с серым небом и скалами.

Затем зритель начинает разглядывать картину подробнее и замечает множество фигур. В левой части композиции Мантенья изобразил убитую горем Марию, которую поддерживают женщины. Неподалеку стоит один из апостолов. Правую часть и задний план мастер заполнил стражниками. В их лицах не заметно ни горя, ни отчаяния, для них это только работа. Ожидая, когда умрут осужденные, они разговаривают друг с другом и играют, почти не обращая внимания на происходящее на горе. Вероятно, конец близок, так как некоторые воины, повернувшись, покидают место казни.

Полотно полно экспрессии, мастеру прекрасно удалось передать трагизм происходящего, отчаяние женщин. Для усиления этого впечатления Мантенья использовал напряженные цветовые контрасты. Резкие, жесткие контуры придают картине тревожное звучание.

Художник нередко применял цветовую гамму для поддержания красоты, силы и экспрессии работ. Чистые рубиново-красные, розовые, изумрудно-зеленые и сине-голубые оттенки гармонично сочетаются друг с другом. Художник накладывал краски прозрачными мазками, отчего изображение казалось легким и воздушным. Таковы произведения «Алтарь Сан-Дзено» (около 1457–1459, церковь Сан-Дзено, Верона) и многие последующие.

В 1459 году Мантенья женился на дочери руководителя венецианской школы, художника Я. Беллини. Вскоре после этого события он переехал в Мантую и стал выполнять заказы для Лодовико Гонзаги.

А. Мантенья. «Голгофа», 1457–1459 годы, Лувр, Париж

Его лучшим произведением мантуанского периода называют фрески для камеры дельи Спози «Брачный покой» во дворце Гонзага, над которыми он работал более одиннадцати лет. Фигуры людей настолько пластичны, что человек, взглянувший на фреску, вскоре начинает ощущать себя не зрителем, а участником изображенных событий. Это произведение гармонично соединяет в себе праздничность, декоративность, реалистичность и иллюзорные моменты.

С помощью росписей художник превратил зал с голыми стенами и довольно низким перекрытием, отделанным зеркалами, в богато украшенный павильон с высоким сводом и открытыми аркадами. Свод украшали антикизированные рельефы и золотая мозаика. В центральной части свода располагалось окно, в котором просматривалось синее небо с белыми кучевыми облачками. В окно заглядывают и миловидные женщины, и веселые путти (так в Италии называли один из популярных мотивов — изображения мальчиков, чаще всего крылатых).

При украшении стен зала Мантенья также применил эффект театральности. На двух стенах он изобразил тяжелые портьеры. Они настолько реально выглядят, что хочется протянуть руку и прикоснуться к ним. Главной является третья стена. На ней художник также написал тяжелый, складчатый занавес, но он закрывает стену только наполовину, позволяя разглядеть членов семьи Гонзага, которые мирно беседуют. Их фигуры написаны с большим мастерством и портретным сходством. У людей, находящихся в зале, возникает впечатление, что Гонзаги присутствуют здесь вместе с ними.